— Не хотят, говоришь? Кажется, обо всем договорились, и на тебе… Если начинать, то о лошадях надо позаботиться.
— Возьмем в конюшне, и все! Ты вчера здорово распатронила его.
— Это кого же? — поинтересовался Кондрат.
— Горбылева. Лошадей не хотел давать на расчистку поймы.
Петр отодвинул тарелку, вышел из-за стола.
— Когда ты ушла, он и говорит: «Ну и задиристая девка! В отца пошла». А потом двух коняг разрешил взять.
— Ему хоть кол теши на голове. — Губы Нади едва заметно дрогнули. — Все одно будет, как дятел, долбить: нет и нет. Вот я ему и сказала, что о нем думала.
Она сняла передник и, накинув на плечи поношенный жакет, вместе с Петром вышла на улицу.
— Надо не поодиночке, а вдвоем обойти дома. Так лучше, — выкладывала она попутно свой план. — Может, кто и постарше согласится пойти с нами. Ребята и мужчины пусть захватывают топоры, а девчата и женщины — лопаты, грабли.
Надя шла настолько быстро, что даже длинноногий Петр едва поспевал за ней. Лицо ее так и пылало от возбуждения.
Они заходили по порядку в каждый дом, коротко рассказывали, что делать и для чего это нужно. Одни соглашались сразу, других приходилось уговаривать, спорить. Когда пришли на бригадный двор, там было уже полно народу. Марья Ниловна и Варвара подъехали на телегах. К ним стали складывать лопаты, грабли, а потом все гурьбой двинулись к пойме.
— Ну, вроде все обошлось хорошо! — облегченно вздохнул Петр.
— А что мне будет за это? — Надя не без кокетства прищурилась.
— Подснежники хочешь?
— Ходить за ними некогда, — засмеялась она. — Впрочем, согласна. Цветы я люблю. — И отметила, что их никто еще никогда ей не дарил.
Петр всю дорогу не сводил взгляда со свежего лица девушки. «Счастливый ты, Костька!» — завидовал он Пыжову.
Кондрат и Чернояров стояли на пригорке, смотрели на затканные синим маревом ложбины и перелески. Книзу воздух сгущался, зеленел, сливаясь с едва пробившейся молодой травкой.
— Может, пора? — первым нарушил молчание пастух.
Кондрат присел на корточки, провел ладонью по мягкой зеленой щетке и, не глядя на Федота, проговорил:
— Нечего еще взять. Что эта щетинка сморенному скоту? Семечки! А в лесу, кроме подснежников, совсем пусто.
— Все же по воле пройдутся, воздухом свежим подышат, — возразил Чернояров.
— Цветочки слизывать на сытый желудок хорошо. А наш скот от ветра шатается. Его накормить сначала надо.
— Да, дела, — вздохнул пастух и, горбясь, как от непосильной ноши, пошел с пригорка.
Кондрат понимал беспокойство Черноярова. Но что можно сделать? Весна не торопилась. Нет-нет да и налетал с севера колючий, пронизывающий ветер. Нужно было держаться, выжидать.