Я только плечами пожал: помыть так помыть, мне несложно. После чего подхватил грязный котелок, радуясь тому, что он был медным, а не чугунным, и поволок в кусты, откуда Хорг не так давно притащил свежей воды.
Шагах в ста от лагеря и впрямь нашелся небольшой ключ, который я отыскал без груда. Вода, естественно, была ледяной, зато песка в узеньком русле имелось — хоть ложкой ешь. Поэтому я без труда и отмыл, и очистил от сажи законченную посудину. И даже умылся с дороги, благо холода по-прежнему не чувствовал. А когда собрался в обратный путь, то вдруг ощутил, как что-то екнуло в груди, словно за мной незаметно наблюдали. И едва не выронил котелок, услышав, как на дальнем пригорке громко и тоскливо завыл одинокий волк.
Ночью я снова проснулся от волчьего воя и некстати накатившей совершенно неуместной тоски. Засыпал я, пожалуй, одним из последних, за исключением Арха, которому выпало дежурить первому. Долго ворочался. Слушал себя и лес. А часа через три уже знакомый сон грубо выдернул меня в реальность и заставил резко сесть, утирая выступившую на лбу испарину.
Проклятье…
Этот поход и без того доставлял немало неудобств. Излишне широкая одежда, необходимость постоянно прятать оружие, защечные подушечки, которые не только мешали есть, но и на ночь от них нельзя было избавиться, рядом все время болтались посторонние. Ни раздеться нормально, ни пожевать. Если еще и сны начнут действовать на нервы, то к концу недели я начну убивать просто за то, что кто-то наступил мне на ногу.
— У-у-у! — как по заказу раздалось из темного леса. — У-у-у!
Ну да. Еще и волки объявились. Понятно, что близко они не подойдут и на большой отряд нападать не станут. Но черт меня возьми! Этот вой будоражил в моей душе так много ненужных эмоций и так отчетливо воскрешал в памяти то время, когда я не был человеком, что на мгновение мне тоже захотелось запрокинуть голову к небу и ответить лохматому брату. Хотя он, наверное, не поймет? Или же поймет… Кто его знает?
Кое-как пригладив торчащие дыбом волосы, я успокоил зашедшееся в бешеном галопе сердце и огляделся: до рассвета было еще далеко. Арх благополучно похрапывал под навесом. Слева от него виднелись фигуры Ужа и его закадычных приятелей: Ежа (так этого худощавого парня прозвали за колючий нрав и излишне короткую стрижку) и Зюни — не особо разговорчивого и флегматичного, как мой мерин, здоровяка. С другой стороны от бритоголового устроился Хорт и вторая малознакомая мне троица: Гриф, Коготь и Ворон. Поодаль, подчеркнуто отдельно от остальных, устроился на ночлег рино Кэрт, хитроумный амулет которого светился в ночи особенно сильно. По крайней мере, для моих глаз. А вот Зиля, который вчера рвался во второе дежурство, я почему-то не увидел.