Когда совсем стемнело, раздеться и приготовиться ко сну его высочеству тоже никто не помог, но я расценил это как положительное качество. И, пожалуй, был бы разочарован, если бы выяснилось, что его высочество разоблачают и переодевают, как маленького ребенка, да и еще расчесывают ему волосы перед сном.
В-четвертых, спать он ложился один. Посторонних особ в его спальне так и не появилось. Хотя в последний момент его высочество, видимо, о чем-то вспомнил, поэтому в наполовину раздетом виде вышел в коридор, переговорил с верзилой-телохранителем. Затем по-свойски хлопнул его по плечу и только после этого отправился спать. Столь свободный жест меня поначалу насторожил, особенно когда верзила ухмыльнулся и пихнул в ответ его высочество кулаком. Но потом я вспомнил, что мужеложство в империи каралось смертной казнью, и выдохнул. Похоже, эти двое просто были давно знакомы. А скорее всего, еще и попадали в какие-то переделки. Поэтому у бритоголового чувака был переломан нос в нескольких местах, а на обнаженном торсе наследника престола красовалось несколько серьезного вида шрамов.
Больше ничего интересного узнать не удалось, но к себе я вернулся не сразу. Поскольку сон для меня являлся не обязательной и вовсе не каждодневной потребностью, то я мог позволить себе продолжить изучение императорского дворца. И хотя бы частично поработать с магической защитой, меняя ее под себя.
Чем, собственно, и занялся.
А следующим утром, едва рассвело, уже торчал под дверьми покоев наследника престола и всем видом выражал нетерпение. Мантию надел вчерашнюю, приметную и яркую до тошноты. Заодно припрятал под ней побольше бумаги, заранее наточил несколько грифелей и даже повозился, создавая и прошивая добытой в подсобке толстой ниткой стоику бумаги, превратив ее в удобный блокнот.
Как я и предполагал, его высочество долго прохлаждаться в постели не любил, и всего через полчаса после того, как я нарисовался в коридоре, дверь в покои принца отворилась, а верзила-телохранитель подобрался.
Его высочество выглядел отдохнувшим, ничуть не заспанным, из чего следовало сделать вывод, что подобный режим являлся для него привычным. Однако при виде меня и появившегося в моих руках блокнота его темные брови сошлись на переносице. На лице появилось и пропало раздраженное выражение. После чего его высочество, видимо, вспомнил, что отец велел мне стать его тенью, нахмурился еще больше и отвернулся, даже не удосужившись сказать «привет» или хотя бы «пошел вон».
Подумать только, я — его тень…
Угу, смешно. Я бы тоже, наверное, посмеялся. А верзила с бицепсами, как у гориллы, и выразительной мордой африканского носорога и вовсе покатился бы со смеху, если бы знал, что его величество не шутил.