Четырнадцать минут, входившие в те самые шестнадцать, что я должна была продержаться. Я – шестнадцать, Матвей – семнадцать. Я-то продержалась, а oн…
– Рекомендую вам посетить медробот, - посоветовала Маша.
Я не ответила.
Скафандр снова всплыл над полом, в полной тишине полетел по коридорам «Быстрой».
Я так и лежала в скорлупе скафандровой брони, как в люльке. Потом гравитационные поля опустили меня на палубу – но уже в отсеке с челноками, впритык к одному из них.
Входной люк на корме, окруженный толстыми надломанными копьями боевых модулей, был открыт. Скафандр Маша припарковала мастерски – и затылочная панель шлема, утекшая к темечку, легла вплотную к порожку люка.
– А нельзя сразу до ложемента? - с болезнеңным выдохом спросила я. – Вместе со скафандром? И вытряхнуть меня там на место пилота?
– Это может сделать только интеллект челнока, – просветила меня Маша. – До полной его активации – двенадцать минут.
Я помолчала , глядя на порожек и решая, что делать. Заползти сейчас, невзирая на боль в ногах – или доҗдаться конца активации и потребовать у интеллекта челнока доставки к ложементу?
Второй вариант означал лишнее время. И напрасно потраченный энергозапас. Совсем недавно я узнала , что даже капля энергозапаса может изменить исход боя…
– Маша, что сейчас вокруг «Быстрой»?
– После вашего пробоя защитно-блокирующее поле было снято на полторы секунды. И снова восстановлено.
Я облизнула губы, двинулась, вытаскивая тело из брони. Ухватилась за порожек, подтянулась.
И замерла, пережидая вспышку боли.
По крайней мере, жива, мелькнула у меня мысль. А вот Матвей…
– Маша, в небе над космопортом должен был находится горуд. Его ещё атаковали боевые роботы. Пока поле было снято, ты случайно…
– В те полторы секунды, на которые было отключено защитное поле, горудов в окружающем пространстве обнаружено не было , - отозвался корабельный интеллект. – Отмечено присутствие в воздухе одиннадцати боевых роботов.
Я прикусила губу. Сильно, до боли.На глаза навернулись слезы – и я утерла их тыльной стороной ладони.
Значит, Матвея сбили. В его последнем атмосферном полете. Он их любил…
Надеюсь, капитаны Альянса пoобещали дальникам за их помощь нечто очень важное, мелькнула вдруг у меня нехорошая мысль. Достаточное масштабное, что бы окупить этим смерть капитана Дмитриева.
Я всхлипнула. И поползла по узкому коридору челнока. Едва не потеряла сознание, начав перетаскивать ноги через порожек люка. Тупая боль над коленями тут же переродилась в острую, режущую, хлестнувшую по сознанию.