— Это обер-прокурор, — догадался Волков, вспоминая лицо графа на суде в Хоккенхайме.
— Да, это граф фон Вильбург, дядя нашего герцога.
— И что же за упреки он приводил?
— И то, что вы чинили неправедный суд в Хоккенхайме, и то, что вы разграбили Ференбург, и то, что вы убили лучшего чемпиона герцога в нелепом поединке.
Волков молчал, хотя ему было, что сказать на каждое из этих обвинений. А барон продолжал:
— Но на все это у меня был ответ, и тогда граф Вильбург высказал тезу, которую мне парировать было нечем.
— И что же это за теза?
— Вильгельм Георг фон Сольмс, граф Вильбурга, сказал, что вы рыцарь Божий и человек курфюрста Ланна и Фринланда, доброго брата нашего герцога.
Волков помолчал и спросил:
— А они что, и вправду братья?
— Да какой там, — барон наклонился к Волкову и зашептал, — курфюрст Ланна и Фринланда урожденный Вуперталь. Это древний род из старых дюков такой же, как и Бюловы или Филленбурги. В общем, все родовитые курфюрсты, чей род, хоть раз занимал императорский трон. Ребенрее ни разу не сидели на этом троне. А имя предков нашего герцога Мален. Двести лет назад о Маленах и не слышал никто. Имя Ребенрее они носят всего сто пятьдесят лет, — он поднял палец вверх: — Но не вздумайте это где-нибудь упомянуть, сразу наживете себе десяток влиятельных врагов.
Кавалер кивнул, и барон продолжил:
— В общем, мне нечего было ответить графу по поводу вашей преданности архиепископу Ланна. И герцог с канцлером сказали, что примут решение, поговорив с вами.
— И когда они хотят поговорить со мной? — спросил Волков, мрачнея.
Никогда, никогда и ничего не проходило в его жизни гладко.
— К концу завтрака, ко второй перемене блюд. То есть сейчас.
Барон встал, и Волков с трудом поднялся со стула. Ну, хоть не пришлось ждать. И то хорошо.
Они вышли из комнаты, вышли из богатой залы, захватив с собой всех пришедших с Волковым, и направились к столовой герцога. А путь к ней вел через длинный балкон, что тянулся на четвертом этаже замка вдоль восточной стены. Барон не спешил, как мажордом, видимо, из чувства такта, и Волков был ему благодарен.
Он все больше проникался расположением к этому человеку.
А на балконе, чем дальше они шли, тем больше было важных людей. Нобили, влиятельный горожане, придворные — они стояли группками и с интересом наблюдали за Волковым и его офицерами. Если кавалер глядел на них, то эти господа ему слегка кланялись, он так же отвечал им поклоном. А барон улыбался и кланялся всем. Видимо, знал тут каждого. Когда Волков и сопровождавшие его офицеры проходили, господа начинали шептаться им в след. А в конце коридора так и вовсе было не протолкнуться. Там стояли молодые люди, разодетые в меха, шелка и бархат, их пальцы были в золоте, и уже с десяти шагов кавалер почувствовал запах благовоний и духов. Все до единого были при оружии. У всех модные мечи с затейливыми гардами. Да и кинжалы у многих. Эти господа на вид были столь же прекрасны, как и опасны. Волков служил в гвардии герцога да Приньи, он знал, что это за люди. Они везде были одинаковыми. Только назывались по-разному, где-то они звались Молодым двором, где-то просто Выездом, а кое-где Чемпионами или Ближними рыцарями. Это были безземельные младшие сыновья, вечные участники рыцарских турниров, дуэлей, интриг и убийств. В общем, беспринципная, жадная свора опасных людей, которые ждут ласки синьора, ждут, что им выпадет удача и сюзерен даст им землю за какое-нибудь грязное дельце, или же им удастся выгодно жениться. В общем, опасная сволочь. От таких господ кавалер желал держаться подальше. Он старался пройти, даже не взглянув в их сторону. Так бы все и вышло, господа рыцари учтиво расступались перед бароном, который, видимо всех их знал. Если-бы один из них вдруг не сказал, обращаясь к Волкову: