Вассал и господин (Конофальский) - страница 47

И Агнес с удовольствием била и била ее по лицу. Еще, еще и еще! Пока под кольцами пальцы не заломило. Устала. Остановилась.

А на мокром лице служанки багровый отек во всю левую половину.

И полосы, полосы, полосы от колец госпожи.

Она отдышалась и сказала уже не зло даже:

— Ложись лицом на пол.

Кулем повалилась Астрид на пол, не сдержалась, завыла не про себя, хотя и негромко, думала, что госпожа ее теперь топтать будет. Легла лицом вниз, руки под себя взяла. На все согласная.

Агнес встала на нее. Одной ногой на спину толстую, другой на голову большую и заговорила:

— Сказала ты, что не собака, так теперь собакой будешь, спать будешь у постели моей, чтобы, когда ночью я ноги вниз опустила, так под ними ты была.

Агнес чуть подпрыгнула. И служанка тут же содрогнулась всем телом.

— Слышишь меня, собака?

— Да, госпожа, — кряхтела под ее ногами Астрид.

— Лай, хочу слышать, как ты лаешь!

Агнес притопнула ногой по спинище служанки, и та попыталась лаять, да выходило у нее плохо, от страха и перекошенного лица получалось только глупое «ойканье» в пол.

— О, о, о, — вырывалось из под нее.

Агнес засмеялась.

— Дура, а еще перечила мне. На каждое мое слово огрызалась, а сама волю должна была мою исполнять, — и заорала, снова ногой притопнула: — И все! Слышишь, волю мою исполнять!

И опять посмеялась, чувствуя, как вздрагивает от страха под ее стопами спина служанки.

— Отныне, будешь собакой моей, — продолжала она. — И имя у тебя буде собачье. Утой будешь. Слышишь?

— Да, госпожа, — в пол пробубнила Астрид.

— Как звать тебя?

— Звать меня Ута. — глухо сказал служанка.

— Громче!

— Утой меня звать, — отвечала служанка громче.

— И кто ты?

— Собака… Я собака ваша.

— Молодец, — удовлетворенно произнесла Агнес, слезая со спины служанки, — встань на колени.

Та быстро повиновалась. Агнес как увидела синеющую щеку ее, так опять засмеялась, но тут же взяла себя в руки и заговорила строго:

— И бежать не думай от меня, — она с наслаждением стала говорить служанке, заглядывая ей в глаза. — Я найду тебя, коли сбежишь. Найду и покараю. Сначала через дыру твою вырву из тебя твою бабью требуху, затем пальцами этими, — она поднесла к самым глазам служанки скрюченные пальцы свои, — один за другим выдавлю глаза твои коровьи, а после разрежу тебе грудь, и достану твое сердце вместе с бессмертной душой твоей и сожру его сырым. Ясно тебе?

Астрид, а вернее уже Ута, мелко кивала головой, соглашаясь и дрожа от страха.

— Отныне и на век, будешь ты псиной моей, при ноге моей. До смерти. Повтори!

— Да, госпожа, — прошептала служанка, — псина я ваша, навек.