– Тогда можно мы вас навестим?
– Когда снова выйдете на работу, заезжайте как-нибудь вечером, но раньше я вас видеть не хочу, хорошо?
– Да ничего хорошего, но если таково ваше желание, я ничего поделать не могу. Понимаю, вы думаете, что поступаете правильно, давая нам с Тимом побыть вдвоем, но здесь вы ошибаетесь. Мы были бы очень рады вас видеть.
– Когда выйдете на работу. Не раньше. – Рон немного помолчал и тихо добавил: – Ну как там Тим, милая? Все хорошо? Он счастлив? Мы приняли верное решение, заставив его почувствовать себя чуть более полноценным человеком? И мистер Мартинсон оказался прав?
– Да, Рон, абсолютно прав. Тим очень счастлив. Он ничуть не изменился и в то же время стал совершенно другим: более взрослым, более уверенным в себе. Он доволен жизнью и меньше чувствует себя изгоем.
– Это все, что я хотел услышать. – Голос Рона сник до шепота: – Спасибо, Мэри. До встречи.
Тим в саду пересаживал в горшочки молодой папоротник из оранжереи. Легкой походкой, какой у нее прежде не было, Мэри с улыбкой зашагала по траве к нему. Тим обернулся и улыбнулся ей в ответ. Мэри присела рядом на траву и, прижавшись щекой к его плечу, вздохнула.
– Я только что говорила с папой.
– Вот здорово! Когда он приедет?
– Он говорит, что не приедет, пока мы снова не выйдем на работу. Я пыталась убедить его приехать раньше, но он ни в какую. Считает, что во время отпуска мы должны быть вдвоем. Очень мило с его стороны.
– Наверно. Только зря он так считает, да? Мы ведь рады гостям. Миссис Паркер всегда заходит к нам, и мы же ей рады, да?
– Рады, Тим, как ни странно. Хорошая она женщина.
– Мне она нравится. – Он поставил горшочек с папоротником на землю и обнял ее за талию. – Мэри, почему ты так чудесно выглядишь в последнее время?
– Потому что у меня есть ты.
– Нет, я думаю, это потому, что ты одета не так, как всегда. Мне больше нравится, когда на тебе нет обуви, чулок и ты не причесана.
– Тим, как ты смотришь на то, чтобы мы пару недель провели за городом? Здесь хорошо, но в коттедже еще лучше.
– Конечно, с удовольствием! Мне этот дом раньше не очень нравился, но потом, когда ты вернулась из больницы, здесь стало по-настоящему хорошо. Теперь я чувствую, что он мой. Но коттедж я люблю больше всего на свете.
– Да, знаю. Так давай поедем туда прямо сейчас? Здесь нас ничто не держит.
Ни ему, ни ей даже в голову не приходило, что можно поехать куда-то еще, кроме загородного дома. Грандиозные планы Мэри свозить Тима на Большой Барьерный риф и в пустыню были отложены.
Уже вечером они были за городом и, веселясь, долго спорили, где должны спать. В итоге большую двуспальную кровать Мэри перенесли в комнату Тима, а дверь в ее кипенно-белую келью закрыли до лучших времен – пока у них не появится желание съездить в Госфорд за краской для обновления интерьера. Цветущий сад не требовал особого ухода, работы по дому было еще меньше, и Тим с Мэри часами бродили в буше, исследуя его очаровательные первозданные уголки. Ложились где-нибудь на земле и, склонив друг к другу головы, наблюдали за муравейником или сидели не дыша и смотрели, как лирохвост-самец исполняет свой замысловатый брачный танец. Если не успевали вернуться домой до ночи, они расстилали одеяло на траве и укладывались спать под звездами. Порой они спали весь день, а с наступлением темноты шли на пляж, разводили костер, наслаждаясь обретенной свободой, раздевались догола и, укрытые темнотой от чужих глаз, купались в неподвижных смоляных водах реки, пока от костра не оставались одни угли. После, не в силах дольше противиться зову своей любви, Тим укладывал Мэри на одеяло, расстеленное на песке, а она притягивала его к себе, наслаждаясь немыслимым счастьем.