Как-то ночью Мэри пробудилась от глубокого сна на берегу и с минуту лежала, пытаясь сообразить, где находится. Сознание прояснилось, едва она ощутила объятия Тима. По ночам Тим ни на секунду ее не отпускал. При любой попытке отодвинуться он мгновенно просыпался, и снова привлекал ее к себе со вздохом облегчения, смешанного со страхом, словно боялся, что некая неведомая сила, таившаяся в темноте, отнимет у него Мэри. Но Тим с ней никогда об этом не говорил, и она его не пытала, догадываясь, что он сам расскажет, когда придет время.
Лето было в самом разгаре, погода стояла идеальная: днем – жарко и сухо, по ночам морской бриз приносил благостную прохладу. Мэри подняла глаза к небу и пришла в изумление, охваченная благоговейным трепетом. Небесный свод от горизонта до горизонта опоясывала широкая лента Млечного Пути, так густо усеянная огоньками звезд, что даже беззвездные участки неба излучали слабое сияние. Ничто не приглушало их блеска – ни туманная дымка, ни огни далекого города. Южный Крест простирал яркие лучи на все четыре стороны, а пятая звезда ослепительно сверкала. Отовсюду лился серебряный свет; река искрилась, песок переливался мириадами крошечных алмазов.
На мгновение все вокруг замерло, и Мэри почудилось, будто она услышала – или почувствовала – некий звук, похожий на вскрик, резонировавший на грани небытия. Что бы это ни было, оно несло в себе успокоение и завершенность. Мэри еще долго напрягала слух, но звук не повторился и ей подумалось, что, возможно, в такие ночи, как эта, душа мира незримой вуалью накрывает все живое на земле.
Мэри всегда беседовала с Тимом о Боге, ибо идея эта была проста, а Тим – существо простодушное – охотно принимал на веру то, что постичь было нельзя. Но сама Мэри в Бога не верила; ее убежденность строилась на стандартных нефилософских представлениях, что жизнь человеку дается один раз. Разве не это самое важное независимо от того, есть на свете некие высшие силы или нет? Какая разница, есть Бог или нет, если душа смертна и жизнь прерывается на краю могилы? Если Мэри и думала о Боге, то только в преломлении к Тиму и к маленьким детям, чистым непорочным созданиям. Ее собственная жизнь была далека от сверхъестественного. Мэри казалось, что существуют два вероучения: одно для детей, другое – для взрослых. И все же тот призрачный звук в ночи, который она то ли услышала, то ли почувствовала, растревожил ее, будто она прикоснулась к чему-то потустороннему. Мэри вдруг вспомнила одно древнее предание, гласящее, что, когда душа умершего человека покидает его телесную оболочку, собаки поднимают морды и воют на луну, сотрясаясь от скорби. Мэри села и обхватила руками колени.