– Триша, дай ему еще виски, пока его не хватил апоплексический удар. С тех пор как Арчи осушил последнюю бутылку, а это было две недели назад, он ведет себя несносно.
– А как бы ты себя вела, любимая, на моем месте? – воззвал Арчи к жене. – Вечно мокрый насквозь, искусанный, должно быть, всеми насекомыми, что есть на свете, весь в грязи, из женщин на тысячи миль только эта противная мегера, из еды – одна тушенка… А тут еще и спиртное кончилось! Боже всемогущий, ну и дыра! Я готов был отдать половину найденной нами руды за один большой стейк и бокальчик «Глена Гранта»!
– Мне-то можешь не рассказывать, – рассмеялась Мэри, резко поворачиваясь к Трише. – Он чуть с ума меня не свел! Ты ведь знаешь, какой он бывает, когда лишен своих деликатесов, двенадцатилетнего виски и гаванских сигар.
– Нет, дорогая, я не знаю, какой он бывает, когда лишен своих маленьких радостей, но, прожив с ним в браке тридцать лет, содрогаюсь от одной мысли о том, что тебе пришлось вытерпеть.
– Поверь мне, долго я не терпела, – ответила Мэри, с наслаждением потягивая херес. – Пару дней послушала его нытье, а потом взяла да подстрелила несколько птиц на болоте, чтобы хоть как-то разнообразить наше меню.
– Арчи, а куда делась ваша провизия? – полюбопытствовала Триша. – Ни за что не поверю, что ты не запасся едой.
– Это все наш распрекрасный проводник постарался, мистер Джим Бартон, чтоб ему пусто было. Он, видимо, решил показать нам, что мы в подметки не годимся настоящим бушменам. Заверил меня, что позаботится о провизии, и затарился тем, что обычно ест сам: тушенкой, тушенкой и еще раз тушенкой!
– Не суди строго этого беднягу, Арчи, – урезонила босса Мэри. – Как-никак он там хозяин, а мы – гости. Если бы мистер Бартон приехал в Сидней, ты наверняка счел бы своим долгом поразить его всеми прелестями городской жизни?
– Вздор, Мэри! По-моему, это не я, а ты сбила с него спесь! – Арчи повернулся к жене. – Видела бы ты, дорогая, ее возвращение в лагерь! Шагает себе в своей ужасной униформе старой девы, вся по пояс в вонючей черной грязи, и волочит с десяток убитых птиц. Связала их веревкой за шеи и тащит по земле, как на буксире. Я думал, нашего обаяшку Джима Бартона удар хватит, до того он был взбешен!
– Да уж, – благодушно согласилась с ним Мэри.
– Он ярый женоненавистник и вообще не хотел, чтобы Мэри ехала с нами. Считал, что она будет обузой, помехой и еще бог весть чем. И только он собрался доказать нам, что мы кучка никчемных слизняков, тут как тут является Мэри со своей добычей, чтобы не дать нам помереть от тушенки! Ха! Мэри была б не Мэри, если б не поставила его на место! Ты отважная женщина, милая!