Тревога давила на мисс Хортон, словно некая незримая сила. Иногда ей казалось, будто она бредет по безликой равнине, на которой нет ни указателей, ни ориентиров, и только работа с Арчи Джонсоном удерживала ее на грани реальности. В «Констебль Стил энд Майнинг» она могла быть самой собой, могла отвлечься от Рона с Тимом и погрузиться в дела. Работа стала единственной точкой опоры в ее жизни. Теперь Мэри страшилась пятниц и с нетерпением ждала понедельников. Рон с Тимом превратились в кошмарное удушающее бремя, ибо она не знала, как отвратить надвигающиеся несчастья, а беды, она чувствовала, неминуемы.
Как-то весенним субботним утром она сидела на веранде и наблюдала за Тимом. Тот стоял на берегу и смотрел на широкую реку. Что он видел? Выглядывал мать или пытался найти ответы, которые она не сумела ему дать? Больше всего Мэри беспокоило, что в ее отношениях с Тимом появилась трещина, ибо она догадывалась, что в его странной замкнутости есть и ее вина. С той самой ночи, когда Мэри вернулась в коттедж после недельного отсутствия, ее не покидало ощущение, что Тим на нее обижен. На откровенность его вызвать не удавалось, она словно обращалась к кирпичной стене: казалось, Тим не хочет ее слышать. Мэри не оставляла попыток выяснить причину его необычного поведения, пробовала подступиться к нему и так, и эдак, но он отказывался заглатывать даже самую соблазнительную наживку, чуть ли не с презрением отталкивая ее. Правда, внешне это почти никак не выражалось: Тим по-прежнему был учтив, охотно трудился в саду, помогал по дому и ни разу не обмолвился о своем недовольстве. Он просто замкнулся.
На веранду вышел Рон, держа в руках поднос с завтраком. Проследив за взглядом Мэри, прикованным к фигуре Тима, который застыл на берегу словно часовой, Рон вздохнул.
– Выпей чаю, Мэри. Ты ведь ничего не ела на завтрак, милая. – Мистер Мелвилл уже давно обращался к ней на «ты». – А я вчера испек вкусный тминный пирог.
Мэри с трудом отвлеклась от мыслей о Тиме и улыбнулась.
– Боже мой, Рон, да вы за последние месяцы превратились в заправского кулинара.
Он прикусил внезапно задрожавшую губу.
– Эс обожала тминный пирог, это был ее любимый. Я читал в «Геральд», что в Америке едят хлеб с тмином, а вот в пироги тмин не кладут. Уму непостижимо! Что может быть отвратительнее тмина в хлебе? А вот ароматный желтый пирог с тмином – вкуснотища!
– У каждого народа свои традиции, Рон. Американцы, возможно, сказали бы противоположное, прочитав в газетах, что австралийцы никогда не кладут тмин в хлеб, а едят его в пироге. Хотя, если честно, теперь в любой из сиднейских континентальных пекарен можно купить ржаной хлеб с тмином.