«Не надо переплевывать себя, – любил повторять месье Фабр, – и быть выше собственной достойной репутации. Надо просто точно ей соответствовать».
И он соответствовал.
Нет, стол не ломился, никоим образом! В этом не было никакой нужды. Во-первых, устраивать, как говорил Серж, «лукулловы пиры», изображая из себя римского патриция периода упадка империи, он находил безвкусным и просто пошлым. О чем-то подобном позволительно мечтать тому, кто долго голодал или вообще жил впроголодь. Во-вторых, это нелепо с чисто прагматической точки зрения: и потому что это пускание денег на ветер и потому что в переедании нет ничего, кроме вреда. И наконец, в-третьих, поскольку количество обедающих ограничивалось тремя персонами: самим хозяином и двумя гостями дома, Анной и Максимилианом. Именно так назвал их месье Фабр, который счел своим долгом лично явиться в столовую, чтобы поприветствовать собравшихся за столом и пожелать им приятного аппетита и времяпровождения.
Макс, услышав такое обращение, чуть не прыснул, вспомнив, как он почти так же торжественно и очень похоже отрекомендовался Бертрану.
Он, однако же, сумел удержаться и сохранить серьезную мину, памятуя о том, что в чужой монастырь со своим уставом не суются. Поэтому так же церемонно поприветствовал шеф-повара и поблагодарил его.
Но эта формальная благодарность очень скоро сменилась вполне искренней, после того как он распробовал то, что было приготовлено под руководством месье Фабра. Вот тогда-то уж Макс проникся к нему уважением. Поэтому его уже не удивило сообщение Сержа о том, где месье Фабр служил прежде.
– С вами не соскучишься, Серж, – заметила на это Аня. – У вас всегда что-нибудь интересное.
Сегодня она не стала надевать платье. В третий раз – это многовато. И потому была в сарафане: конечно, не том, который был на ней во время их с Максом драматического путешествия по временам, а в другом, в розово-оливковой гамме. Но самым важным было то, что она впервые после всего, что произошло, решилась надеть к столу нечто открывающее плечи. По правде сказать, она сильно сомневалась, стоит ли это делать, но Макс ее уговорил, вернув ей ее же слова, сказанные несколькими днями раньше, о том, что «не нужно бояться призраков прошлого, пусть они сами боятся». Это стало ultima ratio[7]: Аня согласилась. И об этом не пожалела, напротив, почувствовала себя увереннее.
– Я рад это слышать, – ответил Серж. – Нет ничего хуже для молодых людей, чем когда старая перечница вроде меня занудно и тоскливо рассусоливает что-то или просто ноет, заставляя молодых себя слушать. И все идет рутинно, скучно и убого.