Меган беспомощно наблюдала, как зрачки у Фрэнсис стали расширяться, а на лице появлялось отсутствующее выражение. «Она теряет сознание», — подумала Меган.
Затем бесцветным голосом Грольер спросила:
— Что произошло с моей дочерью?
— Ей нанесли смертельное ранение ножом. Я случайно находилась в больнице, когда ее доставили туда.
— Кто?..
Грольер не смогла закончить свой вопрос.
— Анни, вероятно, стала жертвой грабителя, — тихо сказала Меган. — У нее не было ничего, кроме клочка бумаги с моим именем и номером моего телефона.
— Это был обрывок бланка из гостиницы «Драмдоу»?
— Да.
— Где сейчас моя дочь?
— В… в здании судебно-медицинской экспертизы в Манхэттене.
— Это значит в морге?
— Да.
— Как вы нашли меня, Меган?
— С помощью сообщения, которое вы оставили позавчерашней ночью и в котором просили позвонить в магазин кожаных изделий Паломино.
На губах Фрэнсис мелькнула едва заметная усмешка.
— Я оставила это сообщение в надежде добраться до вашего отца. Отца Анни. Вы знаете, он всегда ставил на первое место вас. И всегда так боялся, что вы с матерью узнаете о нашем существовании. Так боялся.
Меган увидела, что ее потрясение стало сменяться гневом и печалью.
— Мне очень жаль. — Больше она не нашла, что сказать. Со своего места ей была видна рождественская фотография. «Мне так жаль всех нас», — подумала она.
— Меган, я должна поговорить с вами, но не сейчас. Мне надо побыть одной. Где вы остановились?
— Я попробую снять номер в отеле «Сафари».
— Я позвоню вам туда позднее. А сейчас уходите.
Закрывая за собой дверь, Меган услышала приглушенные рыдания, которые еще долго неслись за ней вслед и рвали на части ее сердце.
Она ехала в отель и молилась, чтобы он не был переполнен и чтобы никто не признал в ней Анни. Но регистрация в отеле прошла быстро, и уже через десять минут она закрыла за собой дверь номера и без сил рухнула в кровать, переполненная жалостью, чужой болью и ледяным страхом.
Фрэнсис Грольер, несомненно, верила в возможность того, что ее любовник, Эдвин Коллинз, был жив.
Во вторник утром Виктор Орзини перебрался в кабинет Эдвина Коллинза. Уборщики уже вымыли здесь стены с окнами и вычистили ковер. Теперь помещение сияло чистотой. Орзини не собирался оформлять его по-своему и даже не хотел об этом думать. Во всяком случае, при нынешнем положении вещей.
Он знал, что в воскресенье Меган и ее мать забрали отсюда все личные вещи и бумаги Коллинза. Они, наверное, также прослушали сообщения, записанные на автоответчике, и взяли с собой пленку с записью. Он мог представить себе, что они испытывали при этом.