В этот день решили обойтись без обеда, есть в такой обстановке было проблематично. Разве что, ближе к вечеру, вспомнив про вяленую рыбу, достали её и сгрызли, запивая речной водой. На ночлег остановились под прибрежным холмом, который нависал над узкой полоской берега. Здесь почти не было ветра, да и снега нападало немного. Пришлось потратить полчаса, чтобы разжечь костёр из сырых дров, но в итоге он всё же загорелся, а значит, и сегодня они побалуют себя горячей пищей. Илья сказал жене, чтобы крупу особо не экономила, скоро начнётся тундра, где они уже не будут ничего варить по причине отсутствия дров. Перловая каша с мясом, которую Илья в прошлой своей жизни и есть бы не стал, сейчас казалась неземным наслаждением.
После ужина Илья развёл костёр побольше, выждал часа полтора, чтобы тот прогорел до углей, а потом сгрёб их в сторону. На нагретой земле он соорудил настил из веток, над которым поставил подобие шалаша из двух одеял и палок. Про такой способ ночёвки он читал в детстве, в каком-то приключенческом романе. Кто бы мог подумать тогда, что самому придётся этим пользоваться. Тем не менее, эксперимент был удачный, спать было тепло, замерзать стали только под утро, когда пришла пора вставать и отправляться в путь.
А мороз давил всё сильнее, вдоль кромки берега уже появился лёд. Генри Стокс говорил, что река замерзает раз в десять лет, уж не выпало ли им пуститься в путь именно в такой год? Правда, были и хорошие новости, ветер утих, и теперь можно было не прятать лицо в одежду. Тучи на небе висели по-прежнему, но снег прекратился. Они снова пустились в путь, надеясь, что успеют доплыть до цели до того, как вся река покроется льдом. Здесь течение реки было более спокойным, поэтому Илья использовал весло уже не как руль, а по прямому назначению. Грёб им, придавая лодке дополнительное ускорение. Кроме прочего, от этой работы был ещё один ощутимый плюс, она отлично согревала.
Река казалась бесконечной. Справа и слева проплывал однообразный пейзаж из деревьев, по макушку одетых в снег. Даже живности никакой не было видно. Снег по берегам был девственно чист, даже мышиных следов не наблюдалось. Разве что, изредка кричали какие-то птицы.
От этого однообразия можно было свихнуться, как и от давящей на уши тишины. Джейн полностью ушла в себя, почти не разговаривала, просто смотрела вперёд. С этим надо было заканчивать. Уныние погубит вернее холода.
— Джейн. Любимая, — тихо позвал он, — слышишь меня?
— Да, — она встрепенулась, словно пробудившись ото сна.
— Давай поговорим.