— Ну да ничего, пройдет!.. Слушай, а что тут у вас за новости?
Никифоров с интересом заглянул в лицо майору.
Тот пожал плечами.
— Сам только что услыхал, ничего понять не могу. Вроде все шереметьевское отделение милиции забрали…
— Кто?
— Известно кто, — сделал выразительное лицо Чернов.
— Кошмар!
— Вроде за злоупотребление…
— Да, здесь у вас место хлебное, — расплылся в улыбке Никифоров.
— Во-во, и Катюша так говорит, — вздохнул майор. — А я так думаю: если воровать — оно везде хлебное.
— А кстати, она здесь?
— Нет, приболела сегодня что-то…
— Ну, привет передай, пусть выздоравливает… А насчет воровства — это ты не прав. Вот, к примеру, что бы ты смог утащить у себя на конюшне? Пуд овса, что ли? — Никифоров засмеялся. — Зато здесь у тебя — ух!..
— Не знаю, — мрачно произнес Чернов, явно не желая продолжать эту тему.
— Да что с тобой сегодня, Гриша? — удивился собеседник. — Ты прямо сам не свой. Случилось что-нибудь? Они тебе что, сватья-кумовья, эти милиционеры, если ты за них так переживаешь?
— Я не за них… Просто странные вещи творятся, — начал Чернов, но недоговорил.
— Ну?
— Даже не знаю, как сказать…
— Платят мало?
— Могли бы и прибавить, конечно. Но я не про это. Муторно на душе, вот что… — Майор снял фуражку и отер вспотевший лоб ладонью. — Помнишь, я рассказывал, как Додона пристрелил?…
— Как не помнить — помню. И Додона помню. Отличный был мерин, орловский, кажется, жаль его.
— Да что там! — горестно вздохнул Чернов. — По ночам звук выстрела снится. Страшно, когда понимаешь, что это ты убил, не кто-нибудь, а именно ты…
Они замолчали.
Дождь уже заканчивался, и первый самолет с гулом взмыл в небо, разбежавшись по взлетной полосе.
— Я чего вспомнил, — вдруг сказал Чернов, — мне теперь так тяжело, как никогда не было. Даже после смерти Додона. Какие-то мысли дурные… Хочется плюнуть на все и бежать куда глаза глядят.
— Ерунда, — беспечно отмахнулся Никифоров. — Это у тебя возрастное. Когда старик Лев Николаевич дожил до преклонных лет, он тоже решил, что жизнь ушла ни на что, собрал манатки и бежал из Ясной Поляны. Но у него уже старческий маразм был, а вот тебе рановато. Сын растет, жена любит — что еще мужику надо?! Заведи себе подружку, и все дела!
— Ты что! — отмахнулся Чернов.
— Шучу, — состроил смиренное лицо Никифоров. — Ладно, мне пора, рад был повидаться. Семейству привет, Катерину поцелуи за меня покрепче, может, лекарства какие?
— Ты же ветеринар! — усмехнулся Чернов!
— Главный ветеринар, заметь, — подмигнул Никифоров. — Да, сыну чуб надери, чтобы старших уважал. Держи хвост пистолетом. — Он хлопнул майора по плечу и, уже удаляясь, развернулся и с прежней озорной улыбкой прибавил: — А насчет подружки все-таки подумай, очень помогает в экстремальных ситуациях!