Лишь однажды молодая женщина сделала исключение для подарка Скилура — драгоценного браслета с замысловатым рисунком, который с первого дня всегда был на ее запястье.
Лидия автоматически потянулась к нему пальцами — и обомлела.
Браслета не было!
Как кошка, она вскочила со своего места и опрометью пронеслась по жилищу, опрокидывая все вокруг, и разворошила спальное ложе.
Подарок Скилура будто провалился сквозь землю.
Лидия в отчаянии наморщила лоб, стараясь припомнить, где и при каких обстоятельствах она могла обронить бесценную для нее вещицу. Еще вчера вечером браслет был надет на ее руку. Она нервно прикасалась к нему, когда разговаривала с актером, и представляла, как размахнется и вонзит кинжал в его тщедушное и вместе с тем грузное тело.
Драгоценный браслет словно прибавлял ей сил и помогал отбросить последние сомнения.
Однако она вовсе не была убеждена, что браслет оставался на запястье, когда с актером было покончено.
Оставалось две возможности: либо Лидия обронила подарок Скилура в пучину, когда со скалы пыталась увидеть, как море поглотит тело предателя, либо (от этой мысли молодую женщину прошиб пот)… либо браслет остался лежать возле полузасыпанной ямы, ставшей могилой для молодого воришки.
Если так, необходимо было со всех ног бежать на каменистую гряду, где все и случилось, чтобы опередить тех, кто неизбежно появится на месте преступления.
Лидия накинула на тело легкую тунику и осторожно выскользнула из жилища. Увлеченные игрой дети не заметили ее ухода.
Запыхавшись от быстрой ходьбы, она миновала городскую черту и по каменистой тропинке направилась к цели.
На счастье, дорога была пустынна. Вокруг — ни души, лишь у горизонта, в голубом морском мареве, были видны покачивающиеся рыбачьи шлюпки.
Она уже благодарила богов за то, что без помех добралась до места, как вдруг ее ушей достиг звук колокольчика. Лидия метнулась в сторону и исчезла в камнях.
Звук повторился, а затем зазвучали приглушенные голоса. Молодая женщина осторожно подкралась поближе и выглянула из своего укрытия.
Подле ямы стояли трое: старик-пастух, которого Лидия не раз встречала на травянистом пастбище, когда он скликал по вечерам стадо овец, торговец рыбой, громко расхваливавший на рынке свой залежалый товар, и еще один мужчина, — его молодая женщина видела впервые.
Глупая овца, тыча мордой в камни, пыталась освободиться от веревки, один конец которой был надет ей на шею, а другой сжимал старик пастух.
Тяжелый колокольчик позвякивал на свисавшем с шеи конце веревки.
— Это он, я точно знаю, — твердил торговец рыбой, торопливо покачивая головой, — я часто видел его на рынке, когда он пытался стянуть у кого-нибудь круг сыра или амфору с молодым вином.