Частный сыск (Зарубина) - страница 82

— Я никому не угрожал… — подрагивающим голосом произнес Чернов. — Все, что вы сказали, — это… это…

— Эй, кто-нибудь! — Порогин вскочил с места, метнулся к двери, выглянул в коридор. — Вы где должны стоять? Какого черта вы залезли на подоконник?

Через секунду в кабинет влетели двое широкоплечих парней.

— Проводите гражданина Ярошенко в соседний кабинет, — таким же возбужденным тоном приказал им Игорь. — Ступайте, Александр Дмитриевич! И ждите звонка!

— Звонка? — удивленно вскинул брови Ярошенко.

— Да-да, звонка! — Порогин дождался, пока майор выйдет из кабинета, после чего схватил со столика протоколиста телефонный аппарат, набрал номер и протянул трубку Чернову. — Говори! Говори же, ну! «Так будет с каждым!»

Григорий приложил трубку к уху и, затравленно наблюдая за следователем, жалко улыбнулся.

— Что ты лыбишься? — коршуном навис над ним Порогин. — Говори! «Так будет с каждым!» Говори, Хлыст! Говори! Громко и отчетливо! Или нет! Говори так, как ты всегда говорил! Ну же!..

И в следующий момент случилось то, чего Игорь не мог представить себе даже в самых смелых фантазиях. Чернов раскололся. Да как! Классически! Неповторимо!

— Я ничего не буду-у-у говори-и-и-ить! — обхватив взъерошенную голову руками, взвыл Григорий. — Я не хочу-у-у-у!!! Оставьте меня!.. Делайте что угодно, но оставьте!.. Я устал! Я уста-а-ал!

Рыбачий поселок стоял на откосе. Если глядеть на него со стороны моря, казалось, будто домики едва удерживаются на косогоре и вот-вот свалятся с высокого берега в пучину.

Знакомый пряный дух вяленой рыбы и подсыхающих водорослей ударил в ноздри, когда Наташа и Граф вошли в узкую улочку. Они прямиком направились к старому, крытому жестью ангару, где рыбаки оставляли на ночь свои посудины.

Старик Семеныч — древний, с седыми волосами и глазами, будто выгоревшими на солнце, со своей обычной клочковатой щетиной на обвислых щеках, сидел на краю лодочных мостков и задумчиво сплевывал в воду.

Он обернулся на шаги, и лицо его осветилось беззубой улыбкой.

— Кого я вижу! Попесор!.. Прокурорша!.. Якими судьбами?

Граф поморщился. Семеныч никак не мог выговорить слово «профессор», и почтительная интонация еще более усугубляла нелепость присвоенного стариком Графу прозвища.

— Добрый день, Семеныч. Рад вас видеть живым-здоровым.

— Та живой еще. Скриплю. Никак опять в секспедицию приехали?

Наташа подумала, что для Графа такая интерпретация слова «экспедиция» вполне закономерна.

— Ага, можно сказать и так, — уклончиво отвечал Граф. — Не подскажете, кто бы нас мог на остров подбросить?