— Трудно с вами, ментатми, говорить. Никакого обхождения. Одни угрозы.
— Кузьма, время — двадцать один час, — вздохнул я. — Тебе потрепаться не с кем? Ты нас для этого позвал?
— Я вспомнил, кто такие те два мордоворота, которых я на станции видел. Сказать?
— Ну, скажи.
— Тогда дай выпить.
— Ты чего, Кузьма, совсем опух? — взорвался я.
— Не, я без стопки говорить не буду.
— Может, тебе еще и бабу в камеру?
— На баб я давно уже ноль внимания. Выпить дай.
— Шиш тебе. — Я встал. — Через две недели дело в суд — и получишь свою сто вторую.
— Плевать мне. Я выпить хочу… Направляй.
Мы с Пашкой переглянулись. Нет, Кузьма совсем обнаглел. Палец в рот таким не клади…
Я отправился к начальнику оперчасти — майору милиции Строгину, который все еще сидел на работе, скучающе перебирая папки с делами.
— Коля, тут у меня клиент совсем обнаглел.
— На место поставить? Можно, — мгновенно отреагировал Строгий.
— Да нет. Обещал кое-кого продать, если стопку нальем.
— Нет, за это учить надо.
— А по-моему, надо налить. У меня времени нет с ним препираться. Дело на «глухаря» смахивает, шуму много. Пусть хоть ужрется, скот, лишь бы дело говорил.
— Меня освежуют, если узнают, что мы тут следственно-арестованных опаиваем.
— Кто узнает? Ты же «кум» здесь, у тебя вся информация.
— Е-мое.
— Чего переживаешь? Ширяться анашой даем, и то ничего.
— Ладно, чего уж там. А какие проблемы?
— Где найти. Не на плешку же к спекулянтам.
— Ох, прокуратура, вы похлеще наших сыщиков. А где соцзаконность? Где неукоснительное и твердое соблюдение? Где надзор и контроль?
— Ладно тебе без толку языком трепать.
— Свяжешься с вами. — Он взял ключи и открыл здоровенный, в человеческий рост сейф.
На полках в ряд стояли баллончики со всеми номерами «черемухи», лежал пакет с каким-то темным порошком, очень напоминающим анашу, выстроились в ряд несколько бутылок водки.
— С воли передать пытались. Боевые трофеи. Держи, от сердца отрываю.
— Ты же сам не пьешь.
— А ты думаешь, один с такой просьбой являешься? — усмехнулся Строгий.
Вскоре я издалека показывал Кузьме бутылку.
— Не томи, дай глотнуть.
— Говори, что знаешь, и получишь.
— Не. Наколешь. Дай глотнуть.
— Если за нос водишь — я из тебя каждую каплю обратно выдавлю, — угрожающе произнес Норгулин. — Ты меня тогда долго будешь помнить, чучело.
Бородуля отхлебнул из бутылки — глоток у него был богатырский. Я вырвал у него бутылку и сказал:
— Ну, давай.
— А чего давать-то? Ну, помню я этих двоих.
— Кто они?
— А я знаю? — пожал плечами Бородуля.
— Я тебя сейчас тут же и урою! — Пашка схватил Бородулю за волосы так, что у того потекли слезы из глаз.