Мне неловко было смотреть на абсолютно обнаженную Лил, но она ничуть не смущалась своей наготы.
— Опиши его, — попросила она и положила руку мне на плечо.
Я вздрогнула.
— Попробуй, — снова мягко повторила Лил. — Это важно.
Я послушалась ее. Сначала мне было неловко в ее обществе, казалось, что она настроена ко мне враждебно, еще и задается, а сейчас я только в ее интонациях расслышала человеческое участие.
Лил, словно слыша мои мысли, мягко сжала мое плечо пальцами, подбадривая, и я кивнула, заговорив.
— Сегодня я впервые увидела его человеком, — сказала я, и мой голос дрогнул. — До этого он был чудовищем.
Вилла хмыкнула:
— Полуформа.
— Что? — не поняла я.
Вилла пояснила:
— У свободных три ипостаси: человек, волк и третья форма — серединка на половинку. Мы чаще называем это боевая форма. Потому что полуформа — это лучшее и от человека, и от зверя, что очень полезно в бою.
— Зверем удобнее, — проворчала Лил, и Фосса усмехнулась, а Вилла сказала:
— Каждая форма имеет свои преимущества. Например, люди поднаторели в охоте, им проще убить зверя, при виде боевой формы на них нападает страх.
— Гм, — хмыкнула Фосса.
— Не все и не всегда, — согласилась Вилла.
— Бывает, что от этого они еще больше звереют. Хотя куда уж больше, — пробормотала Фосса.
— Ты вряд ли опишешь полуформу так, чтобы мы поняли, кто он, или хотя бы к какой стае он принадлежит, но опиши человека, которого видела во сне, — попросила Вилла.
Я помолчала, обдумывая сказанное, и более уверенно заговорила:
— Он огромный. Ваши мужчины все очень большие, но мне кажется, он и среди вас высокий. Не знаю, почему я так подумала, рядом не было других, чтобы сравнить… он вышел из-за дерева, и первое, что бросилось в глаза, — его взгляд. Он смотрел так, что казалось — еще секунда, и он убьет меня.
— Ты не отвела взгляд? Не опустила глаза? — удивилась Лил, и Вилла шикнула, мол, не перебивай. Но я ответила Лил:
— Нет, я словно оцепенела от ужаса, не могла оторваться от его желтых глаз. Кажется, у него белая кожа, не бледная, но светлее вашей, и черные волосы, они спускаются по спине.
Я помолчала.
— Какие-то особые приметы? — подсказала Лил.
Я пожала плечами.
— Я не помню, — сказала я. — Для меня все ваши мужчины похожи. Они ходят голые, и это так непривычно, что все они почти сразу превращаются для меня в расплывчатые пятна, не могу же я смотреть на голых мужчин, — краснея, соврала я.
На лицах женщин явственно проступило разочарование.
Я, словно извиняясь, добавила:
— Кажется, был еще шрам, но у многих ваших мужчин шрамы…
— Какой шрам? — тут же насторожилась Вилла.