Возможно, именно поэтому его старший коллега — Петр Григорьевич — решил поговорить со свидетельницей, обнаружившей тело, на улице.
Это была женщина на вид сильно за шестьдесят, в спортивных штанах и слишком теплой для начала сентября куртке. В которой она все равно зябко ежилась, как будто мерзла. Должно быть, от полученного стресса. К ее ногам жалась собака пестрой расцветки и неопределимой породы. Для Соболева неопределимой: он в них не разбирался. Что-то среднего размера с короткой шерстью. Собака жалобно поскуливала и нервно металась вокруг хозяйки, то ли пытаясь спрятаться, то ли требуя поскорее уйти отсюда.
— Значит, вы часто гуляете с собакой тут? — это был первый вопрос Петра Григорьевича, который Соболев расслышал отчетливо.
— Нет, мы обычно гуляем ближе к церкви и кладбищу, — возразила женщина, неопределенно мотнув головой. — К самой усадьбе не приближаемся, Тишке тут не нравится.
Она наклонилась и потрепала поскуливающего пса по загривку, тихонько обещая ему, что они скоро пойдут домой. Соболев как раз подошел к ним и пожал руку Петра Григорьевича в безмолвном приветствии.
— А на кладбище Тишке, значит, нравится? — удивленно уточнил он, без приглашения вклиниваясь в беседу. — Я думал, собаки не любят покойников.
Женщина смерила его недовольным взглядом и дернула плечом.
— Так на кладбище покойнички упокоенные, а тут… — она резко замолчала, поджав губы.
Соболев вопросительно посмотрел на Петра Григорьевича, но тот только развел руками, мол, понятия не имею, о чем она говорит.
— А тут беспокойные? — уточнил Соболев с улыбкой, которую многие женщины назвали бы неотразимой.
Но свидетельница к ним не относилась. Она только отвернулась, заранее на что-то обидевшись. Наверняка предпочла бы сразу уйти, да не хотела неприятностей с полицией.
— Мы к усадьбе стараемся не ходить, — изрекла наконец сдержанно, глядя в сторону дворца. — Чтобы Хозяйку не гневить. Не любит она, когда тут шастают всякие.
— Хозяйка? — переспросил Петр Григорьевич. — В смысле, нынешняя владелица Грибово?
Женщина презрительно хмыкнула и махнула рукой.
— Да разве ж это хозяева? Купили все, а теперь сами не знают, что с этим местом делать. Отреставрировать хотели да снова санаторий организовать, так не дала она. Не нужны ей тут чужие.
— Кто не дал? — не понял Соболев, чувствуя себя немножечко глупо. — Хозяйка?
— Она самая, — вздохнула женщина. — Вот, ей-богу, сама во все это не верила никогда, просто на всякий случай стороной обходила усадьбу. А сегодня, когда Тишку сюда понесло, прям почувствовала неладное. Так прям сразу и поняла: случилось здесь что-то. А когда девчонку увидела…