Горько думать о долгих-долгих годах, проведенных в тюрьмах, далекой Сибири, в лагерях, на пересылках, когда, словно скотину, перепихивали тебя из вагона в вагон… А за что? Мальчишкой, законы Страны Советов в компании с Халидом, превратили тебя в преступника, изуродовали… Закон и власть учили: превращайте людей в воров и убийц, проституток и злодеев. Тогда они и станут "настоящими советскими людьми”, с которыми можно делать что угодно, ибо голод, страх, ложь растлили их души. Так оно и было…
ххх
Работа моя в мастерской шла своим чередом. Время в ней тянулось необыкновенно долго. Я с трудом дожидался конца рабочего дня.
Ну, а после работы меня, как всегда, влекло в компанию воров и карточных игроков. Иногда я самостоятельно отправлялся на пассажирский вокзал, чтобы стянуть кое-что: ведь карты требовали денег. Словом, двигался по воровской дорожке, не оглядываясь.
У Халида я бывал не слишком часто, примерно, раз в неделю. Там шел кутеж, девушки и прочие развлечения. Но главное — это игра; за пару месяцев я продулся полностью и окончательно. Все, что удалось накрасть в компании с Ромой, и все, что накрал после самостоятельно. На дело в компании с Ромой я, впрочем, больше не ходил, да и они меня не приглашали. Мне и самому нравилось действовать в одиночку: свидетелей нет и доход весь остается. Я лазил по карманам, снимал цепочки и Часы. Все это я сдавал хозяину.
За карманное воровство часто ловили, — я это слышал, и сам, понятно, видел, — сажали в тюрьмы, а малолеток отправляли в детские колонии.
Меня это не страшило. Я лез напролом; бывало так, что если мне известно было какое-либо лицо, у которого наверняка найдется для меня пожива, я упорно преследовал облюбованную жертву до тех пор, покуда не достигал желаемого.
Так случилось и в ноябре 1944 года.
Дело было в субботу. В мастерскую я не пошел, потому что у меня больше не оставалось денег для ближайшего воскресного похода в яму. А без денег я туда не ходил.
Война подходила к концу. Советские армии успешно наступали по всем фронтам. Так что и беженцы начали помаленьку возвращаться по своим заброшенным домам.
Как обычно в субботу из Махачкалы отправлялись поезда во все концы страны. Я прогуливался по перрону в ожидания поезда. Народу было много, — как всегда в такое время. Многие уезжали семьями, иные — "на разведку”, оставив детей покуда на месте. Никто в этой многолюдной толпе не обращал на меня внимания.
До прихода поезда оставалось не более получаса, а я все еще не высмотрел себе жертву. Вдруг кто-то толкнул меня в спину, отодвигая в сторону. Я посмотрел на грубияна в упор. Одет он был превосходно: заграничное кожаное пальто, на шее — красный шарф тонкой шерсти. В руках он держал два огромных чемодана.