- Да ладно, - отмахнулась Кикимора, набивая рот.
- Чем ты будешь заниматься?
- Квартиры грабить, - вдруг брякнула Кикимора.
- Дура!
- Пока, - Кикимора поднялась со стула и устремилась из квартиры.
В подвале все собрались давно. Разговор зашел о том же, о чем спрашивала Кикимору мать, - что делать дальше.
- Надо дела делать, - гундосил снова Туман. Его распирало оттого, что они являются обладателями огромного богатства - пяти стволов и нескольких коробок патронов - и не могут его употребить в дело. Наверное, так чувствует себя евнух, охраняющий гарем, падкий до женского пола и не способный ни на что.
- А если сберкассу взять, - предложил Туман.
- Какую сберкассу? - возмутился Тюрьма. - Ты с трех метров в Хорька не попал! А менты со стволами выскочат - чего ты делать будешь?
- Ты недавно ментов собирался валить, - огрызнулся не терпящий противоречий Туман.
- Я и сейчас согласен.
- Да, - задумался Туман. - Нужно потренироваться.
- Как? - не понял Тюрьма.
- Ну, грохнуть кого-то.
- Ну ты даешь, - протянул Шварц.
- Кому даю - мое дело, - кинул зло Туман. - Завалим, посмотрим, как оно, в натуре.
- А кого? - с сомнением произнес Тюрьма.
- А давайте папашу моего! - подала голос Кикимора.
- Кого? - удивился Тюрьма.
- Предка. Козел, житья не дает. Во, - она стянула джинсы и продемонстрировала исполосованный отцовским ремнем зад.
- Не. Сразу нас найдут, - отмахнулся Туман.
- Не найдут, - закапризничала Кикимора.
- Вентиль закрути, - бросил ей Туман, и Кикимора тут же послушно заткнулась. - Надо кого-то со стороны завалить.
- И кого?
- У теплоцентрали на Фруктовой бомжара живет. Его и завалим.
- А чего он тебе? - удивился Тюрьма.
- А ничего... Три года его, суку, знаю. С мамашей моей квасил и квасил. Во, - Туман ощерился, демонстрируя ряд зубов, в котором чернел провал. - Зуб, сука помойная, высадил.
- Давай лучше наваляем, - предложил Шварц.
- Наваляем... Он в два раза тебя шире. Кулак - во... Его мочить сразу надо.
Энтузиазма по этому поводу ни у кого, кроме Тумана, не возникло. Но ему, наконец, удалось уговорить корешей.
- А ты знаешь, где он? - спросил Туман.
- В восемь утра на электричку попрется, - сказал Туман. - У него в Москве точка. Милостыню просит. Я знаю его маршрут.
***
Рука, которую он держал под рубахой, вспотела. Пальцы впились в рукоятку пистолета, будто замерзли на ней, и, казалось, разморозить их уже не в силах никому.
Сознание у Тумана будто раздвоилось. Одна часть взирала на все с холодным интересом стороннего зрителя. Другая металась где-то в области сердца и гнала по жилам кровь, сжимала все изнутри и толкала в мозг дурные предчувствия и мысли.