- Шварц! - завизжал Туман.
Шварц понял все правильно, и кастет треснул о череп азербайджанца. Тот затих. Туман уселся ему на грудь, зажмурился, обхватил рукоять ножа двумя руками, набрал в легкие побольше воздуха, задержал дыхание и вонзил лезвие в грудь. Нож угодил в кость и пропорол кожу, ушел в сторону.. Туман нанес еще один удар. Еще... Он улетел, как от хорошего "герыча", куда-то в другое пространство. И вернулся из него на восьмом ударе.
- Сука черножопая! - тонко крикнул он. Поднялся. Он был весь в крови. И поймал на себе взгляды своих подельников. Тюрьма смотрел на него сосредоточенно и как-то жадно. Шварц - ошарашенно и испуганно, было видно, что он перетрусил и ему уже ничего не надо - ни денег, ни мотоцикла. В Кикиморе испуг мешался с восхищением.
- Ну чего зенки вылупили, мелкота? - Туман протянул нож Тюрьме. Давай!
Тот, не говоря ни слова, взял нож и ударил им в уже мертвое тело.
Шварц отступил к стенке и потряс головой:
- Нет!
- Тогда рядом с ним ляжешь!
Шварц взял нож и наугад ударил куда-то, отвернувшись.
- Обгадился, да? Сынок, - презрительно кинул Туман. Голова у него сладостно кружилась. Он вдруг ощутил себя властелином всего подлунного мира. Он убил человека! Убил легко! И теперь этот мир у его ног!
Кикимора взяла нож. Держала его неуверенно. Судорожно сглотнула. Глаза стали чумные.
- Чего, соска, сдрейфила? - Туман подтолкнул ее к трупу.
Она вздохнула поглубже и двумя руками слабо ударила.
- Хватит. Пошли, - кивнул Туман.
- Ты весь в крови, - сказал Тюрьма. - До первого мусора дойдешь.
Только сейчас Туман увидел, что весь перепачкан в крови азербайджанца.
- А правда...
Его взгляд упал на выброшенный из шкафа белый костюм, лежащий на полу в ворохе одежды.
Костюм ему явно был великоват. Пришлось подтянуть брюки повыше. И пиджак был широкий.
- Ну чего? - спросил Туман.
- Хоть сейчас клоуном! - хрипло хохотнул Тюрьма, не переставая облизывать пересохшие губы. - Все, делаем ноги! - он подхватил "дипломат" с пистолетами.
***
Туман смотрел одним глазом на мушку, пистолет дрожал в руке, и бутылка, поставленная на опрокинутую деревянную полутораметровую катушку из-под кабеля, все не желала попадать в прорезь прицела. Выпучив глаз, будто боясь, что тот сам закроется, он резко дернул спусковой крючок.
Он ждал большей отдачи, но пистолет мягко вдавило в руку, и ствол ушел вверх.
- Бля! - воскликнул Туман, видя, что пуля ушла куда-то в сторону, наотрез отказываясь разбивать злосчастную бутылку.
На песчаный карьер они решили выбраться через пять дней после истории с барыгой. После убийства Туман просидел три дня дома, доедая консервы и сухари, которые притащила мамаша, с трудом вынырнувшая из очередного загула. Все эти дни Туман отчаянно трусил. Он вздрагивал, в желудке становилось пусто, к горлу подкатывала тошнота, когда внизу останавливалась машина. И когда хлопала дверь лифта, он весь сжимался. Он ждал, что за ним придут - или друзья азера, чье оружие они увели, или менты. И при мысли о расплате становилось дурно. Но он забывался, вгоняя в вену героин. "Герыч" был отличный, не разбадяженный зубным порошком и толченым мелом. Это были крылья, на которых Туман взмывал ввысь, чтобы на следующий день вернуться на землю и снова вздрагивать от гула автомобильного мотора.