– Ты изменилась, – прибавила Кейт.
– Ну конечно, – заметила я. – В постели не валяюсь, кровью не рвет, и не рыдаю.
– Нет, даже по сравнению с тем, что было после больницы.
– Ну да, у меня теперь есть работа, и я не плачу в подушку каждое утро.
– Это да, – Кейт покачала головой, – но есть еще что-то.
Подруга открыла парикмахерскую сумку и со звоном выудила две бутылки водки WKD.
– Кейт, нам тридцать лет, – напомнила я. – Теперь необязательно протаскивать алкоголь в дом тайком. Папа сам с удовольствием смешает нам мартини бьянко – если, конечно, вежливо попросим.
– Тайком приятнее, – возразила Кейт. – А можно, я в форточку покурю?
Я закатила глаза:
– Давай.
Кейт закурила сигарету, влезла на мою кровать и пригляделась ко мне повнимательнее.
– Ты похудела, – укоризненным тоном заметила подруга.
Вообще-то, я сбросила много веса в больнице, но потом быстро восстановила потери: целыми днями сидела дома, предавалась унынию и лопала суперострую еду из KFC. А в Париже была так занята, что не замечала, что делается с моей фигурой. На меня это совсем не похоже. Но джинсы определенно стали свободнее. И все равно на фоне парижанок я чувствую себя толстухой. До чего же они изящные! Но я, видно, тоже подсознательно стараюсь соответствовать.
– Прямо знаменитая французская худоба, – покачала головой Кейт. – Наверное, ты теперь как они: много куришь и питаешься одними лягушачьими лапками и собачатиной.
– Кониной, – поправила я.
– Так я и знала! – взвизгнула Кейт.
Наверное, она вскинула бы брови, если бы не дешевый левый укол ботокса, в котором она, строго говоря, даже не нуждалась.
– Из-за мужчины ты так переменилась? – спросила Кейт. – Того самого, который шоколад делает?
– Нет. – И я отпила глоток водки. Она всегда была такой мерзкой? Не помню. – Лоран увидел мою ногу и испугался.
Кейт опустила бутылку.
– Правда, что ли? – уже совсем другим, серьезным тоном спросила подруга.
– Ну и ладно. – Я отхлебнула еще глоток. Вкус такой же противный, как у первого, но я выдержала. – Плевать.
– Вот козел! – возмутилась Кейт.
– Да нет, он не виноват. Просто у меня туфля свалилась, и он подумал, что заодно и пальцы ног оторвались.
Кейт помолчала, и вдруг мы обе разразились хохотом. Наконец подруга остановилась перевести дух.
– Вот дурак-то! – покачала головой она. – Радуйся, что не причесывалась при нем, а то испугался бы, что у тебя башка отвалилась.
Водка подействовала быстро: эта шутка тоже показалась нам обеим уморительно смешной. И тут я поняла: хотя в Париже я многое узнала и многому научилась, но сто лет не смеялась как следует, от души.