– Что он делал, когда случился приступ? Почему вы были с ним?
– Ничего мы с ним не делали! – оскорбилась я.
Между прочим, это не я раскормила Тьерри, как на убой.
– Он просто позвал меня прогуляться, и все.
– Значит, вы только гуляли? А бренди случайно не пили?
– Меня никто не предупреждал, что в мои обязанности входит не давать начальнику пить бренди! – почти прокричала я.
Лоран примолк.
– Извините, – буркнул он. – Вы и впрямь ни при чем. Просто я очень волнуюсь.
– Понимаю, – кивнула я. – Это совершенно естественно. Надеюсь, новости скоро будут.
Лоран огляделся по сторонам затравленным взглядом:
– Он не может… не может умереть…
Тут Лоран запнулся.
– Анна, – услужливо подсказала я.
– Помню, – буркнул он, рассеянно ероша густые темные волосы.
– Мы с ним несколько месяцев не разговаривали, – пробормотал Лоран. – Он не может… не может…
Я покачала головой:
– Он о вас вспоминал сегодня утром.
– Что, рассказывал, какой я неуч?
– Вроде того. Но с большой любовью.
Лицо Лорана приобрело сероватый оттенок. Он взглянул на часы:
– Куда провалились все врачи?
Я нервно сглотнула.
– Что он еще говорил? – вдруг спросил Лоран. – С чего вдруг он откровенничал с вами? Англичанка, в Париже недавно…
Вдруг брови Лорана взлетели вверх.
– Вы же не имеете отношения к…
Я медленно кивнула:
– Меня сюда прислала Клэр.
Тут Лоран впал в такую ярость, что, казалось, вот-вот готов был в меня плюнуть.
– Опять эта женщина! – прошипел он.
– Она ничего плохого не сделала, – поспешно заверила я.
– Скажите это моей матери! – выпалил Лоран. – Отец бросил ее и связался с тощей английской стервой, потому что она, видите ли, напомнила ему первую любовь!
– У Элис ничего общего с Клэр, – решительно возразила я.
– Может, и так, вот только поздновато он это понял, – заметил Лоран. – Сделанного не воротишь, а опять что-то менять он боялся. Слава богу, у них с Элис хоть детей нет.
Лоран фыркнул и опять уставился на дверь, будто гипнотизируя ее взглядом.
Когда дверь наконец распахнулась, Лоран порывисто вскочил, но тут заметил, что вошла Элис. Ни разу я не видела ее такой бледной. Черный шарф контрастной полосой пересекал белую шею. На напряженно сжатых губах ни следа помады. От этого они казались тонкими и какими-то обнаженными. На шее вздулась жилка. В первый раз Элис выглядела старой.
– Что вы натворили? – прошипела она прямо с порога.
К кому Элис обращалась: ко мне, к Лорану, к нам обоим?
– Нет, что ты натворила? – парировал Лоран, выпрямившись во весь рост. – Это ты таскала его на скучнейшие званые обеды и ужины с твоими светскими приятелями. Ну конечно, надо же похвастаться! Отцу там делать было нечего, от скуки он наедался и напивался сверх меры! Но ты не оставляла его в покое, верно? Мешала заниматься тем, что ему удавалось лучше всего и приносило больше всего радости: работать, творить!