– Я знаю, что это так и было, – сказал Мэтт, вздыхая и глядя в окно. Может быть, он представил себе эту картину и наконец ощутил себя ее частью.
– Когда мы приехали в госпиталь, мы еще не знали, как ее назвать. Дэн тогда был только моим другом, так что я сама должна была принимать все решения, хотя и не имела представления ни о чем. Но каким-то образом там, в госпитале, я поняла, что нужно делать. Когда я увидела ее, я не могла думать ни о чем, кроме нас – тебя и себя, – и того, что она стала свидетельством того, что у нас было. После этого дня я вспоминала наше время в колледже только с радостью, потому что Эш стала его олицетворением для меня… поэзия в движении – свидетельство, что жизнь пылает хорошо и верно. Все знали, почему я назвала ее Эш. Тати сначала была в ярости – она тебя ненавидела за то, что ты не вернулся ко мне, – но и она привыкла. Дэн понял сразу.
Первые несколько месяцев Эш была непростым младенцем, и мы еще много путешествовали. Было трудно. Я была молодой, неопытной матерью и ничего не умела. В конце концов мы вернулись в Нью-Йорк и устроились здесь. Дэн настоял, чтобы мы поселились с ним в особняке. Это было спасением, этот дом дал Эш ощущение постоянства и структуры, и рядом с ней находились двое взрослых, которые растили ее.
Мэтт издал звук, как будто последняя фраза ранила его в грудь, но я продолжала:
– У Эш всегда была яркая индивидуальность. Она была неугомонным младенцем – копна белокурых волос и огромные темные глаза, как у тебя. Она очень рано начала ходить, говорить и есть сама.
– Естественно.
Я рассмеялась:
– Ну да, она твой ребенок, у нее все получалось легко. Очень скоро она стала вполне человеком, личностью, и я уже меньше думала о том, что значит ее имя, и больше о том, что она собой представляет. У нее прекрасная душа, непохожая на наши с тобой.
– Я знаю. Я понял это сразу же, как увидел ее, – прошептал он. – Она тяжело перенесла смерть Дэна?
– Она хорошо держалась, но я знаю, ей было тяжело. Он был заботливым, терпеливым отцом и любил ее больше всего на свете. Хорошо, что у нас было время подготовиться к его уходу. Мы уехали и поселились на месяц на Кейп-Коде, в пляжном домике. Там он и умер, слушая океан. Мы с Эш были рядом. В последние дни он сидел в кресле, глядя, как мы играем на пляже. По вечерам мы разжигали костер, и Эш читала нам при свете огня. Дэн казался счастливым, хотя и знал, что ему осталось немного.
Я заплакала. Мэтт придвинулся и обнял меня:
– Продолжай.
– Когда он умер, был вторник, обычный скучный вторник. С самого утра он казался как бы прозрачным. Мы выдвинули его кровать во двор, чтобы он мог смотреть на воду. С нами был сотрудник хосписа. Мы завернулись в одеяла и смотрели, как волны бьются о берег, когда Дэн испустил последний вздох. Эш поплакала несколько минут, и все. Все кончилось. Я больше никогда не видела, чтобы она плакала о нем.