Демон их пережуй, этих создателей защиты! Не иначе, какие-то маги, любящие кататься в поездах, подсуетились, чтобы внутри вагона все же можно было поколдовывать.
– Кестен?
Он шевелит губами, пытаясь что-то сказать, но у него не выходит даже мычания.
– Что за?.. – бормочет Кимер за моим плечом, пытаясь понять, что увидел. – Стоять! – шипит он, видимо, тому караульному-меленгурцу, что остался у меня за спиной. Или кто там еще может быть.
Кестен делает еще шаг и вдруг обмякает, словно из него выпустили воздух, и валится мне под ноги. А кобура-то пуста. Где его оружие? Я поднимаю взгляд и замечаю того караульного, что должен был стоять за графским бойцом. Меленгурец крутит в руках револьвер, словно не понимая, что с ним делать, потом начинает поднимать оружие.
Медленно. И взгляд у него такой же, как только что был у Кестена.
Я не жду, когда линия прицеливания поднимется до моей груди, не говоря уже о переносице. Разворот, толчок, и вот уже каблук впечатывается ему в грудь. Караульный валится назад, револьвер с глухим стуком падает на пол. А я, с трудом удержавшись на ногах, останавливаюсь у двери графа… под которую только что втянулись туманные щупальца. А то, что оставалось в коридоре, растаяло.
Дергаю ручку – закрыто, перекладываю револьвер в левую руку и начинаю барабанить в дверь. Она открывается. На пороге – Урмарен, в ночной сорочке и халате, встрепанный, сонный, но с револьвером в руке.
– Таннер? Какого… – Не говоря ни слова, выдергиваю его в коридор – что не так уж и легко, учитывая, что он выше и тяжелее меня. Запнувшись за порог, граф падает, но его ловит подскочивший Ангир. И останавливает за мгновение до столкновения графского лба с подоконником. Но это происходит где-то на периферии моего зрения, а в купе колышется прозрачный человеческий силуэт. С ножом в том, что должно быть правой рукой.
Ну что, поиграем в гляделки? Только я не буду угадывать, кто ты. Мне, если честно, все равно.
Перехожу на второе зрение – благо, сейчас моих глаз не видит никто, кроме поводыря, да и тому, скорее всего, ничего не видно, потому что в купе полумрак, а за моей спиной внезапно переставшие мигать светильники – и, выхватив из кармана несколько монет, среди которых точно есть хоть одна серебряная, отправляю ее навстречу в одно мгновение потемневшему силуэту. Тускло поблескивающие кругляши, кувыркаясь, взлетают вверх и по короткой дуге долетают до переносицы. Точнее, до того места, где она должна быть у человека. Ибо лицо врага, которое, по идее, я должен был разглядеть, оказалось размытым до неузнаваемости, а сейчас и вовсе неразличимым.