На всех своих фотографиях императрица Химара выглядела какой-то нездешней красавицей, совсем не такой, какой оказалась в жизни. А ведь её постоянно снимали для модных журналов, называли «иконой стиля» и «самой дорогой моделью». Кай пролистал глянцевые страницы почти до самого конца, пока не наткнулся на знаменитое изображение, многократно растиражированное в прессе. Весь мир тогда следил за ходом лечения ситторийского государя. Вот мужчина и женщина сидят на скамейке где-то то ли в парке, то ли на набережной. Ранняя осень, солнечное утро, на женщине элегантное светлое пальто, голова покрыта шелковым платком, мужчина простоволос (ветер взъерошил модную длинную челку), он курит и, кажется, даже смеется, его черное пальто расстегнуто, ни галстука, ни шляпы. Император Шэнли и его императрица, он держит её за руку. Последняя фотография, на которой он выглядит здоровым, на которой они вместе. И подпись «Редакция желает Его императорскому величеству скорейшего выздоровления».
Маэда с необъяснимой тяжестью на сердце закрыл альманах. Словно случайно заглянул в чужую приоткрытую дверь и увидел нечто не предназначенное постороннему взгляду.
«Глупости какие!» Он подошел к окну задвинуть шторы и прикрыть форточку, но так и остался стоять прижавшись лбом к холодному стеклу. Там, на ветру покачивался одинокий фонарь в парке, выхватывая из темноты снежные вихри. Снег, первый в эту зиму, укрывал обезлюдевший дворец.
Телефонная связь в Хито была отменная, но генерал Найто не доверил свой голос вражеской технике. Армейская же линия, на скорую руку переброшенная через реку Ван, спасала говоривших только от стороннего подслушивания. Однако сквозь треск и хрипы Маэда услышал главное — концепция изменилась.
— Не дави на неё, слышишь, Кай?! Пока, по крайней мере. Капитан Яно знает свое дело, но он — мясник, а нам… ну ты понял кому, да?! …нам нужна хорошая международная пресса, имидж миротворцев и гуманистов, вынужденных вмешаться.
В голосе наставника звучала откровенная издевка, но привычки шутить на политические темы он не имел. Просто доводил до сведения подчиненного приказ, полученный напрямую из резиденции главы правительства. Остальное — интонации и акценты — глубоко личное мнение и не более того.
— В течении ближайших двух-трех недель мне нужна самая благостная картинка. Императрицу никто не притесняет, с ней обращаются уважительно, и она, соответственно, не видит в арайнских солдатах жестоких захватчиков. Понял меня?
Став военным Маэда перво-наперво уяснил — любые сомнения, даже самые обоснованные, следует оставлять при себе, вслух же надо говорить четко и громко: «Так точно!» или же «Будет исполнено». А там уже как карта ляжет.