Бывают случаи, когда ребенок, чувствуя ответственность в этой ситуации, никак не может решить, должен ли он согласиться или отказаться; но он хочет вернуться, потому что открытое обсуждение, последовавшее когда он уже было поверил, что оказался в ловушке, его удивило, а мысль чувствовать себя более счастливым его занимает. Бывают также случаи, когда ребенок говорит: «Мне точно надо их слушаться». В этих двух случаях я предлагаю провести три пробных сеанса, после чего мы решаем окончательно.
В случае, если ребенок явно негативен, я уважаю его отказ и, снова пригласив родителей, беру на себя решение отложить на какое-то время терапию ребенка, против нее протестующего, но я назначаю встречу с матерью или обоими родителями при ребенке, чтобы они пришли вместо ребенка (или вместе с ним, если когда-нибудь он изменит точку зрения, и часто так и происходит) для того, чтобы поговорить о том, что за это время произошло. Открыто говорится о том, что лечение ребенка будет предпринято, только если он сам этого захочет.
Есть дети с фобиями, они говорят: «Я останусь только с мамой». Тогда, не отвечая, я назначаю следующую встречу. Встречаются упрямцы, которые заявляют родителям одновременно виновато и хвастливо: «Это не я, это папа – или мама – вот кого надо лечить». Это случаи трудноразрешимые. Не трудно спросить такого ребенка, кому в голову пришла эта мысль, ему самому или кто-то, кого он сильно любит, ему это внушил. Как правило, ответа не получаешь, но иногда взрывается мать, которая ненавидит бабушку, а та, в свою очередь, ненавидит ее, уж ей-то хорошо известно, кто «настраивает ребенка против нее». Тогда легко ответить ребенку: «Хорошо, если ты на самом деле хочешь, чтобы помогли твоему папе или маме, приходи, и мы вместе посмотрим, чем ты можешь им помочь, и они хотят помочь тебе. Во всяком случае именно ты страдаешь в доме от всей этой истории и, возможно, ты будешь страдать больше в интернате, куда родители думали тебя определить прежде, чем прийти сюда». – «А как вы будете меня лечить?» – «Я буду тебя слушать и стараться понять вместе с тобой, что мешает тебе… (иметь друзей… успевать в школе… разговаривать, как другие… спокойно спать… что заставляет тебя воровать, вести себя так, что тебя не любят… и т. д.). Ты будешь говорить со мной словами, рисунками, лепить, рассказывать сны». И, наконец, в присутствии родителей я ему сообщаю о том, что есть профессиональный секрет и заверяю, что даже родителям, которые платят деньги, я не буду повторять то, что скажет мне он. И, напротив, все, что скажут мне родители и что может быть ему полезно знать, я ему скажу. С другой стороны, он сам может говорить то, что скажет у меня, своим родителям, но будет знать, что я их попросила его не расспрашивать. Лучше всего было бы, чтобы он говорил обо мне только мне самой. Его лечение продвигалось бы быстрее.