В том случае, когда отец не присутствует, беседа с ребенком происходит в присутствии матери. Вначале примерно так же, но потом с изменениями: «Ты знаешь, почему отец не пришел сегодня?» Взгляд ребенка в сторону матери, и она таким образом приглашается к тому, чтобы дать ответ.
Потом я объясняю, что «потому что не подлежит сомнению, мы ничего не предпринимаем, не спросив о мнении и желании отца, я написала ему вот это письмо, которое твоя мама передаст, и мы узнаем, хочет ли он тоже, чтобы я тобой занималась. Ты сам тоже сможешь иметь свое мнение и принять решение, но после решения отца. Если твой отец откажется, а сам ты хотел бы получить помощь, – здесь короткое сообщение результатов тестирования, – ты попытаешься сам получить его согласие. Если он думает, что это слишком дорого (в случае, если терапия частная), ты скажешь ему, что на консультации ты мог бы тоже получить лечение, может быть, не в самое удобное время, но тоже хорошее, и, я уверена, если вы оба, ты и мама, решились, ты сумеешь убедить и твоего папу».
Мы принимаем решение о периодичности сеансов – один раз в неделю, один раз в две недели или в месяц, в зависимости от случая. Я обычно заканчиваю, называя цену сеанса. Естественно, что у родителей есть желание помочь ребенку; и сам он, став родителем, сделает это для своих детей.
А как быть в случае, если родители разведены? Я считаю, точно так же. Начиная с момента обращения, я высказываю пожелание, чтобы пришли по возможности оба родителя. Если это невозможно, если живущий отдельно родитель находится далеко, лечение начинается, но на каждом сеансе мы говорим об отправленном письме, ответ на которое должен прийти. Конечно же, если мать вступила в повторный брак или отец и второй супруг выполняет или не выполняет роль отца, его приход приветствуется и даже желателен, но ни в коем случае он не приходит в качестве заместителя родного отца, который должен сохранить свою главную роль.
А как быть с детьми сиротами или сиротами наполовину? В этом случае проблема другая, и это те люди или ответственные организации, с которыми встречаешься в первый раз, а потом поддерживаешь связь по телефону, если они не могут или не хотят беспокоиться, люди, по поручению воспитателей или организации берущие детей в праздничные дни, среди которых он находит объекты Эдипова переноса.
Я уделяю столько внимания этой первой консультации, потому что, как мне представляется, она является своего рода пробным камнем для всего лечения. Я видела детей, которые были в терапии в течение двух лет, и в результате наступило улучшение. Затем терапия прекратилась. У меня была возможность принимать их снова спустя два-три месяца по окончании лечения с вновь возникшими подобными расстройствами. Ребенок не взял на себя ответственность за собственное лечение, и это было тому причиной. Ему не объяснили достаточно четко, что психотерапевт делает работу, которая оплачивается, а он, ребенок, имеет право голоса как в самом начале, так и в любой другой момент, он может говорить о смысле предпринятой работы, и, чтобы ее прекратить, ему также надо выразить свое желание и самому также констатировать, что работа была закончена.