«Таю под лучами лазеров. Снегурочка».
И это писали, возможно, умные, образованные люди.
— Да нет, ма, — сказал Макс, — сюда кто хочешь может залезть.
Наконец Клавдия разобралась, что к чему, и принялась бродить по чату. Он оказался довольно занимательным. Тут был как бы виртуальный университет — универ на языке компьютерных умников. Сад, скамейка, аудитория, коридор, туалет, буфет, чердак, крыша и даже шпиль. Был еще ректорат и хозчасть. Но туда пускали не всех, а только завсегдатаев. То есть в каждом из этих мест можно было встретить человека и поболтать с ним. А потом, если очень хотелось, уединиться, скажем, в аудитории или на чердаке.
Клавдия сначала хотела взять себе какое-нибудь романтическое имя, вроде Ассоль, но потом подумала, что это слишком легкомысленно и слегка безвкусно.
«А интересно, как называла себя Лина?»
В конце концов Клавдия стибрила имя у собственной дочери.
Она быстро нашла Акса, даже поговорила с ним о том о сем, но он куда-то торопился, и Клавдии пришлось бродить по чату в поисках своего Тиграна.
Была в буфете, в саду, сидела на скамейке.
Заглядывала даже на шпиль.
Тиграна нигде не было.
Конечно, Клавдия могла просто напечатать: «Ищу Тиграна». Но ей показалось, что это будет выглядеть подозрительно. Поэтому она время от времени сочиняла какую-нибудь красивую и многообещающую фразу, печатала ее и ждала.
Кто только к ней не обращался. Треллер и Ять, Собкор и Чудило, Лапоть и Победитель. Очень скоро вернулся Акс. И уже не отставал.
А потом фразу: «И откуда же ты такая странная?» подписал Квазимодо.
Клавдия ему не ответила — с героем романа Гюго должна была говорить Ирина. И действительно, скоро Квазимоде кое-что сказали Пробка и Василиса. И с кем-то из них он удалился в туалет.
Клавдия решила, что Ирина украла имя у своего кавалера Василия — Василиса. А что? Впрочем, потом оказалось, что Ирина была и Пробкой и Василисой сразу.
А Тигран все не объявлялся.
И тут Клавдия вспомнила. Стихи! Лина писала стихи. Может быть, Тигран клюнет на стихи?
Да. Идея хорошая, но ничего кроме «Наша Таня громко плачет…» ей в голову не приходило.
Клавдия бросилась к стеллажу, выдернула том, на котором было написано: «Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии», открыла в одном месте, в другом. Надо же, какие стишки читает Максим, даже удивительно…
«Сойдет, — решила Клавдия, — этих стихов наверняка никто не знает наизусть».
Открыв первую попавшуюся страницу, она начала печатать четверостишие некоего Лэ Юаня:
День кончился, печаль в душе моей,
«Здорово, как сразу попала!»