— Понятия не имею, — ответил второй. — У Тизара спроси.
— Заткнитесь вы оба, — едва слышно бросил фиолетовый, заставив меня обернуться. — Не до шуток.
— Куда вы его, рино? — отчего-то не послушался первый.
— В лабораторию, конечно. Куда же еще?
— А-а-а… Я уж было подумал…
— Зиль, заткнись ради всего святого, — с чувством повторил фиолетовый, но я не понял, отчего он так отреагировал и почему в его голосе так явственно слышно раздражение. — Сир, боюсь, вам придется идти с нами.
Хозяин снова на меня покосился, но ничего не сказал и просто куда-то пошел, заставляя меня идти за ним следом. А когда мы оказались в большом, заставленном непонятными предметами помещении, он указал на стоящее в углу кресло и велел:
— Садись.
Я послушно сел, забравшись туда по привычке сразу четырьмя лапами, и вопросительно уставился, молча спрашивая, доволен ли он тем, что я сделал. Хозяин ничего не сказал, и от этого стало грустно. А потом он и вовсе ушел, оставив меня наедине с фиолетовым и приказав вести себя хорошо.
Я долго ждал, когда он вернется, и попутно позволял фиолетовому ходить вокруг, размахивая верхними лапами и бормоча под нос всякую чушь. Иногда я понимал его слова. Даже вспоминал названия заклинаний. Но большую часть времени провел в странном оцепенении, основной целью которого было ожидание. Потом ждать мне надоело. Копившееся с момента пробуждения нетерпение взяло верх. Я как-то разом осознал, что время почти закончилось и, не обратив внимания на недовольный вскрик фиолетового, спрыгнул с кресла.
— Мар! Вернись сейчас же!
Я только оскалился, ведомый непреодолимым ощущением спешки. Надо было бежать, я должен был успеть найти хозяина и что-то ему сказать… или показать? А может быть, куда-то отвести? Это я помнил довольно смутно. Зато чувствовал, что должен поторопиться, и совершенно точно знал, куда идти.
Вернувшись в хозяйское логово, я тихо заскулил: хозяина тут не было, но времени его искать почти не осталось. За окном бушевала буря. От свирепых порывов ветра дрожали стекла. В окна то и дело стучались мелкие льдинки, но я лишь смотрел на них издали и не двигался. А встрепенулся только после того, как где-то далеко-далеко, почти на грани слуха, прозвучал такой знакомый, родной и долгожданный голос потерянной стаи, которая наконец-то вернулась. Сюда. Ко мне, по пути призывая своего потерянного собрата.
Звон разбитого окна и шум распахнувшейся двери слились с бешеным воем ветра, который с ходу ворвался и освобожденно закружился по мгновенно промерзшему логову. Над моей головой взвихрился целый хоровод колючих снежинок, по морде… нет, пока еще по лицу… легонько застучали крохотные ледяные комочки. Зима пришла, а вместе с ней метель… и стая. А следом за зимой пожаловала и ее величественная хозяйка, которую я имел право и одновременно честь называть своей второй матерью.