— Сашок, мы дойдем. Давай попьем чайку — легче станет и душе и телу.
Крепкий чай с маслом и плитка шоколада помогли им встать на ноги. К вечеру они сумели пройти несколько километров. Еще два-три таких перехода — и они выйдут к морю, в поселок! А там — много еды! Не верилось, что где-то люди едят когда хотят и сколько хотят!
Вечером они разделили полплитки шоколада на двоих, оставив другую половину. Утром вышли затемно. Надо было идти — пока еще в состоянии двигаться.
К полудню, пройдя еще несколько километров, там, где сходилась снежная белизна с синевой неба, они заметили темную полосу. Неужели это поселок? Это придало им силы.
Вскоре голубизна неба стала сереть. С моря подул резкий холодный ветер. Небо сплошь затянуло облаками, ветер усиливался. Но люди продолжали идти навстречу ему, пока не заклубились вихри снега. Надвигалась пурга.
Друзья попытались раскапывать снег лыжами, чтобы устроить укрытие, но шквалы ветра валили с ног. Тогда они улеглись прямо на снег, накрылись уцелевшим куском брезента, подмяв его края под себя. Вой ветра слышался все слабее и наконец стих совсем: толстый слой снега отрезал их от внешнего мира.
Сколько времени прошло? Сутки? Двое? Много раз пробуждались они от тяжелого забытья и наконец решили откапываться. Разрезав над собой брезент, они с трудом пробились наружу. В небе ярко сверкали звезды, но вскоре они начали меркнуть, близилось утро.
Взошло солнце. На горизонте ясно обозначились очертания далекого поселка. На ярко-оранжевом фоне небосклона четко выделялись столбы дыма, вздымавшиеся в морозное небо.
Они поднялись и пошли. Пошли? Да, пошли из последних сил.
Впереди двигался Георгий. Его товарищ отставал все больше и больше. Оглянувшись, Георгий увидел, что Саша сидит на лыжне в сотне метров позади, повернул к нему. Молча опустился рядом. Что он мог сказать в утешенье, когда сам ощущал головокружение и дрожь в руках и ногах. Сев, почувствовал, что встать уже трудно, а может и невозможно. Да и зачем вставать? Ведь так хорошо сидеть! Постепенно перестали дрожать ноги. А еще лучше лечь. Лечь и не вставать, никуда уже не идти. Наступила полная апатия. Георгий даже перестал думать о смерти. Не все ли равно когда?
Отсутствующим безразличным взглядом он обвел горизонт. И вдруг его взор стал проясняться, приобрел осмысленное выражение. Поселок на снежной равнине выделялся четко, даже видны были отдельные строения. Как он мог поддаться малодушию?! И усилием воли, опираясь на руки, а затем на ружье, Георгий заставил себя подняться, побрел к ближайшим ивнякам, росшим по берегу реки. Вскоре он вернулся с несколькими сучьями. Развел костер, вскипятил воду и, налив в кружку кипятку, бросил в него три последних кусочка сахару. Помешав в кружке ножом, на коленях придвинулся к товарищу.