— Добровольцы! — усмехнулся учитель. — Просто головорезы и наемники. Читай дальше!
— «Ваши дни сочтены. Скоро начнется штурм, и Петербург будет навсегда снесен с лица земли. Прекращайте бессмысленное сопротивление». Все! — Генька бросил листовку на стол.
— Это сорок первого года… листовка?.. Нам о штурме… мой отец говорил, — вмешался Витя.
— Нет, это сорок второй. Август. О нем я как раз сейчас и пишу, — и Николай Филимонович похлопал рукой по папкам, лежащим на столе.
— И все уже написали? — робко спросила Оля.
— Нет, не совсем. Ну а теперь пошли. В клуб, на сбор ополченцев.
Генька торжествовал: ему еще по дороге пришла такая догадка. Оля тоже обрадовалась. А Витя насупился. Ребята уже давно заметили: задав какой-нибудь вопрос, он не успокаивался, пока не получал ответ, даже если взрослые и сердились за такую настырность. Так и сейчас: Витя не мог забыть о старой журнальной вырезке на столе Филимоныча.
— А «Большая Берта»? — снова спросил он спешащего к дверям учителя. — При чем тут она?
— Потерпи. Сейчас узнаешь.
Филимоныч захлопнул дверь, ключ сунул в карман.
Ребята знали: живет он один. Совсем один. Говорят, когда-то была у Филимоныча семья, да во время бомбежки погибла и жена, и двухлетняя дочка…
Шагая по улицам, Николай Филимонович рассказал ребятам таинственную историю «Большой Берты».
Оказывается, эту огромную пушку-мортиру фашисты привезли под Ленинград, когда готовились к штурму. Тщательно замаскировали ее и однажды провели подряд серию из восьми выстрелов. Вроде пробы.
Было ясно: «Большая Берта» будет обстреливать Ленинград. Но дальше произошло неожиданное. «Берта» не произвела больше ни одного выстрела по городу. А потом вообще таинственно исчезла.
— Куда? — спросил Витя.
Учитель пожал плечами.
— И так ни разу и не стрельнула? — удивилась Оля.
— Ни разу….
Ребята переглянулись.
— Может, испортилась? — сказала Оля.
— Пушка испортилась?! — Генька засмеялся. — Эх ты! Что это — утюг? Или мясорубка?
Оля покраснела. Ребята долго шагали молча.
— Да, странно, — подытожил Витя.
— Разбомбили, наверно, — Генька повернулся к учителю. — Наши. Засекли по тем восьми выстрелам и — трах!
Филимоныч покачал головой:
— Нет, мы бы знали.
Все снова замолчали.
— Да, странно, — вторично подытожил Витя.
* * *
Районный Дворец культуры стоял когда-то на пустыре, на окраине города. Лет тридцать назад здесь зеленели огороды да паслись козы, и одна особенно нахальная коза даже сломала ногу, скакнув с разбегу в котлован будущего Дворца.
Во время войны осколки снарядов раскорежили его стены, выкрошили зубцы в кирпичах — он стал похож на древнюю крепость.