— Это же всем известно. — Эрик Сергеевич начал злиться. — На первой же минуте крюком в челюсть.
— Вот видите! Ну, давай! — и он подтолкнул оробевшую Олю поближе к тренеру.
— Скажите, пожалуйста, — начала Оля, доставая из черного конверта фотографию. Генька поручил ей вести расспросы, но предупредил: не тараторить.
— Узнаете ли вы здесь Окулова? А. И. Окулова, бывшего студента?
Эрик Сергеевич взял снимок, взглянул и, словно не веря глазам, сунулся в карман за очками. Кое-как нацепил их, снова уставился на фотографию, заглянул на обратную сторону и, наконец, выдавил:
— Узнаю. И не только его. Тут и я снят — вон, во втором ряду. С автоматом.
Ребята бросились смотреть. Позади ефрейтора Кубарева торчал тоненький юноша в пилотке, ухарски сбитой набекрень. Да, конечно, — Эрик Сергеевич теперь огрузнел и седина вон. А все-таки видно — он самый!
— Откуда снимок? — спросил Эрик Сергеевич, не выпуская из рук фотографию.
Имя Яна Яновича оказалось ему незнакомо, название «Боевое знамя» — тоже.
— Через столько лет! Вся группа! — взволнованно повторял он. — Ну, а когда это снято? Постойте — сам скажу! Числа двадцатого, нет… восемнадцатого августа… Сорок второй, конечно! Так?
— Значит, помните? — Оля придвинулась еще ближе и раскрыла блокнот.
— Еще бы! Первый раз в деле! Первый — а через пять дней и последний! С тех пор и прыгаю, как воробей, — Эрик Сергеевич попытался поднять больную ногу, и снова на лице его мелькнула гримаса.
— Только вот что, — он взглянул на часы, — через десять минут у меня совещание. А я как раз недавно записывал. Для истории института. А вам для чего? — лишь теперь спохватился тренер.
— Мы красные следопыты, — привычно затараторила Оля. — Мы изучаем славное прошлое…
— Понятно, — сказал Эрик Сергеевич. — Тогда давайте так: завтра я притащу свои записки…
* * *
Ребята сидели в пустой боксерской раздевалке. Из-за тонкой стены доносились тяжелые глухие удары: будто в землю вгоняли сваи.
«Неужели это боксеры так… Друг друга?» — поежилась Оля.
Эрик Сергеевич дал пачку отпечатанных на машинке листков, сказал: «Если будут вопросы, вернусь — отвечу», — и ушел.
«В начале войны мне не повезло, — так начинались записки. — Оставили инструктором по физкультуре в запасных частях. Работа оказалась несерьезной и даже обидной: мотайся из полка в полк, инструктируй командиров, проверяй рапорты и отчеты. Вскоре я понял, что отчеты эти — сплошная липа. Где уж было заниматься физподготовкой, когда новобранцам еле успевали показывать, где у винтовки штык, а где приклад и как спускать курок. Сорок первый год! Каждый день из запасных полков спешили на фронт маршевые роты.