Озабоченность в голосе Мэтьюза развеяла туман, окутавший разум Софии, и она решительно отвела руку Уэстфилда от пуговиц и сама застегнула ворот. Мэтьюз вернулся с зеленым халатом из бархата и дамасского шелка. Уэстфилд, не мешкая, встал и надел его, и тут в спальню вошел Питер. Молодой лакей в удивлении воззрился на лежащую в постели Софию.
– Хватит стоять и глазеть, Питер, – резко сказал Уэстфилд. – Моя нога и так чертовски меня достала, а Мэтьюз создал мне дополнительные неудобства, уложив мисс Камден в мою постель, после того как она упала. Пожалуйста, перенеси мисс в ее комнату. Мой завтрак и так уже надолго задержали.
Небеса, как же он был убедителен! Настолько, что она сама едва не поверила, что это Мэтьюз уложил ее в постель, но ведь ее губы еще горели от поцелуя Уэстфилда, а ее кожа еще хранила неизгладимые следы его рук. Побледневший Питер бросился вперед.
– Я могу идти, – торопливо сказала она.
– Нет, – твердо возразил Уэстфилд. – Вы позволите Питеру отнести вас. Хотя нет, я сам это сделаю.
Мэтьюз и Питер уставились друг на друга, потом разом обернулись к Софии, у девушки заалели щеки.
– Нет, вы не должны… ваша нога.
Игнорируя ее возражения, он поднял Софию, прижал к груди и понес. Тепло его тела проникло через одежду, нагревая кожу.
– Я открою дверь в спальню мисс Камден, – сказал Мэтьюз, забегая вперед, когда они вышли в коридор. Уэстфилд положил Софию на кровать, и на мгновение их взгляды пересеклись. Он поднял ее руку и на секунду сжал пальцы. У нее возникло странное чувство, что Хейден хочет что-то сказать, но он развернулся и, слегка прихрамывая, вышел из комнаты.
Час спустя в комнату вошел Томас. София неловко ворочалась в большой постели. На скулах ее дорогого друга заходили желваки, и он почти швырнул на стул свой медицинский саквояж.
– Господи, да что же он с тобой сделал?
Он бы страшно разозлился, если бы узнал правду.
– Я поскользнулась в ванной комнате Уэстфилда.
Томас изогнул темную бровь.
– София, мы оба знаем, что ты не склонна к неуклюжести, и, кроме того, я хорошо тебя знаю и вполне могу определить, когда ты намеренно рассеянна. – София ничего не ответила, он тяжело вздохнул и взял ее правую руку в свою. – Я очень сожалею о том, что ты взялась за эту работу.
– Со мной все хорошо, Томас.
Он отпустил ее руку.
– Да уж, вижу, – саркастически заметил он, взял ее подбородок большим и указательным пальцами и повернул к свету. – Я тебя осмотрю, и мы можем ехать. Черт побери, леди Прескотт может без труда найти другую сиделку для своего братца.
Томас никогда не ругался в ее присутствии, и ее поразила его сегодняшняя горячность.