— У меня стресс, — возмущается Вован. — Я котов на дереве видел, а вот собак нет.
— Раф, — возмущается Пух, на мгновение, расцепив зубы и снова впиваясь ими в ветку.
— Ну извиняй, братан, — Балагур разводит руками. — Но псы по деревьям не лазят.
— Р-раф…
— Ага, а типа собаки регулярно, — хмыкает Лаки. — Как снимать то будем?
Почесав переносицу командую:
— Пух, спрыгивай, давай.
— Р-р-р… — возмущается этот древолаз, даже не удосужившись раскрыть пасть, чтоб облаять меня.
— Да у тебя же есть крылья! Просто отцепись и всё.
Пушистик перестаёт цепляться за ветку, слегка сползая вниз под собственным весом и как может, пытается посмотреть вниз. Трясёт башкой и что-то невнятное проскулив, обнаруживает, что ухватиться зубами ему не за что. Жалобно затянув на одной ноте:
— У-у-у… — перестаёт крепко обнимать ствол.
Вместо этого выпустив когти, как заправский кот, подтягивает себя повыше, снова цепляется зубами за ветку и сливается в страстных объятьях с берёзкой.
— Эк, тебя ностальгия то накрыла, — ржёт Балагур.
— Дурак ты, Вован, — Лаки сплюнув, неодобрительно пялится на весельчака. — Ему же страшно. Пушок, не слушай его. Прыгай, если что мы тебя поймаем.
— Р-р-р…
— К чёрту, — подхожу к дереву. — Пух, держись, я лезу к тебе, малыш.
— У-у-у…
Подпрыгнув хватаюсь за ветку и, вскрикнув, валюсь на землю, в грудине простреливает болью. Пытаюсь встать. И чувствую, как горлом хлынула кровь.
— Эй, что с тобой? — Балагур подхватывает меня под руку не позволяя рухнуть на землю.
— Тьфу, не полупокер, — кольчуга исчезает, ноги подкашиваются и я всё-таки, не смотря на поддержку, валюсь как подрубленное дерево.
— Охренеть! Изи! Скорее приведите Изи! — орёт в ту сторону с которой мы пришли Лаки. — Мажор ранен.
Сверху слышится испуганный скулёж, и вот ломая ветки, а добравшись до более толстых, то и просто отскакивая от них как мячик, на землю валится Пух.
Весь ободравшийся, с клочками вырванной шерсти, маленький трусишка, припадая на повреждённую при падении лапу, поскуливая и виновато опустив голову, ковыляет ко мне.
— Ты ни в чём не виноват, — пытаюсь погладить понурую мордаху.
— Аф?
— Точно-точно…
Как же я люблю этого обормота! Кстати, «Лесного суицидника» нам обоим дали. И мне и Пуху. Теперь понятно, почему я не загнулся вися на ветке.