На выходе из туалета Вася вспугнул заходящую стайку визгливых девиц, которые возмущенно загалдели ему вслед, а после уже включили пронзительный звук при виде меня. Недолго думая, я подхватил под руку как раз закончившую свои дела проститутку с ядовито-синими волосами, и вместе с ней вышел в коридор.
На улице у главного входа собралась толпа человек в сто, рассредоточившись по тротуарам и проезжей части. Здесь всегда так — именно поэтому я заходил через черный ход, и именно поэтому мы сейчас выходим здесь.
Ндабанинга покинул клуб без проблем — ясно по виду, нашел паренек свое счастье и домой несет, аж пригибается под тяжестью. Следом вышел я с проституткой, которой было вообще все поровну — она двигалась как робот, без тени сознательной мысли. Мда, живая кома — такой себе наркотик, не понимаю вообще смысл его потреблять.
Следить за Васей не стал — сейчас каждая секунда на счету. Начинается лотерея — успею я до площади трех дураков, пока идущие следом ищейки смогут отследить наш путь по Гармонии, или нет. Ндабанинга, ошеломленный расправой со своей стаей, Сандро и охранником, люкс точно снимет — или я совсем не разбираюсь в людях. А дальше уже вопрос — повезет не повезет, успею не успею.
Оставив убитую веществами проститутку за углом в тесном проулке, сунул ей в тугие трусы серебряную монетку. Осмотревшись и сориентировавшись, я побежал по темным улочкам, параллельно проспекту Кржижановского. Преодолеть мне предстояло километра два, вроде бы немного. Но, во-первых, это надо было сделать быстро, а во-вторых, постаравшись передвигаться незаметно.
До площади трех дураков добрался через десять минут. Как раз к моему появлению затянувшие небо облака исчезли и свет почти полной, убывающей луны залил призрачным серебряным сиянием пространство когда-то красивого сквера с монументом в центре. Затаившись на углу здания, первый этаж которого был превращен в бомжатник, я внимательно обозревал площадь.
Как Фридман даст знать о себе?
Несколько минут присматривался к окрестностям, не замечая даже намека. В этот момент с другой стороны сквера показался приметный внедорожник на высоких офф-роад колесах. Я только чертыхнулся мысленно — этих тут еще не хватало! На капоте темной массивной машины был белым намалеван рубленый одноглавый орел, под раскинутыми крыльями которого готической вязью шла надпись «Wolność».
Местные польские праворадикалы, любовно пестуемые республиканской партией, и при нужде используемые. Напрочь отмороженные, исповедующие идеологию почвы и крови боевики, которых опасались в Южных почти все. Очень опасные ребята, надо от них держаться подальше.