— Ваша подруга была благородным человеком, — задумчиво проговорил Владимиров, — а какие болезни ее беспокоили?
— Болезни, конечно, были. Мы все-таки уже не девочки, но по врачам она ходить не любила. Мне кажется, что постоянно она посещала только косметолога, дерматолога, фитнес, стоматолога еще. А так ее больше внешний вид беспокоил. А сердце… Оно у нас всех иногда шалит. Вот так вот оборвется. И жизнь прожита.
— Скажите, пожалуйста, а кто-то мог давать ей какие-то лекарства без ее ведома, в еду подмешивать?
— Лекарства? Это вряд ли. У них в последние лет пятнадцать жила очень милая женщина, кажется, двоюродная тетя Бори. Сейчас ей около 70 лет. Но она такая бойкая. Готовила, убиралась. Что-то вроде экономки. Маечка мне уже говорила, что она подумывала взять еще помощницу, но пока никого чужого в дом не приглашала. Но вряд ли кто-то ей подсыпал лекарства. С этой тетушкой у них были вполне милые отношения. Да. И жила она у них только, когда Маечки не было дома. Она специально за Борей приглядывала, чтобы не пил он лишнего. Дом в порядке содержала, трудно ведь без женской руки. А когда Маечка приезжала, то она уходила к себе в квартиру. У нее там рядом квартирка своя была.
Владимиров кивнул.
— А теперь, когда я вам все рассказала, — вдруг перешла на нежный полушепот Цветкова, — расскажите и мне. Вы ведь, конечно, кого-то подозреваете? Неужели убийство? Я прямо не верю. Да и самоубийство невозможно. Ведь у нее было просто все прекрасно. Ладно были бы причины. Ведь у многих актрис это бывает. Трудно на Олимп подняться и упасть. А у нас такое сплошь и рядом: забвение, запой, нищета. Все это тянет смерть за собой. Но у Майи все складывалось, она уже от ролей отказывалась, да и гонорары немалые, многое — очень многое — могла себе позволить.
— Да нет, Маргарита Николаевна, мы никого не подозреваем. Просто смерть получилась громкая, сама Савицкая ушла в мир иной преждевременно. Внезапная гибель за границей вызывает вопросы, которые нужно разрешить в ходе следствия. Необходимо просто досконально проверить все версии. Я прощу прощения, что задержал Вас. Благодарю за такой деятельный отклик. Разрешите мне попрощаться.
И Владимиров поспешил покинуть готовую еще так много ему рассказать Маргариту Цветкову.
Если бы у майора Владимирова спросили о его профессиональной принадлежности, то он, скорее всего, ушел бы от прямого ответа. Нет, он не стеснялся того, что служит следователем, свою службу, несмотря ни на что, он все-таки считал делом нужным. Но ему не хотелось лишних разговоров вокруг того, чем и как он занят. Поэтому на такие вопросы он отвечал уклончиво, используя мягкий юмор. Майор говорил, что «коллекционирует людей», вернее, типы людей, и в его коллекции за долгие годы накопилось уже немало интересных экземпляров.