Начались шпионские будни. Но со временем его Джанет поняла, чем подрабатывает муж, которого за такие дела по законам ЮАР вполне могли повесить и оставить детей (а их было уже трое) без отца. Состоялся принципиальный разговор, однако офицер был твёрд: или жена помогает мужу, или развод. Джанет выбрала развод и уехала с детьми в Ирландию. Идейного офицера это не смутило, он тут же женился на другой, по имени Рут, теперь уже из Швейцарии. Та на все предложения супруга реагировала правильно. Офицер не может быть женат на иностранке? Что ж, она принимает гражданство ЮАР. Намекнул, что работает на советскую разведку? «Я буду делать всё то, что делаешь ты, любимый».
Дружный семейный дуэт начал работу. Супруги приехали в Москву, где Рут прошла инструктаж и стала агентом под кличкой Лина. Но что она могла знать? Знать — мало, а вот узнать могла многое. Как жену высокопоставленного офицера её часто приглашали на светские рауты, где в своем кругу жены непринужденно обсуждали дела мужей. Оставалось только умело направлять разговор и запоминать. Тем более что она знала пять языков, включая африкаанс.
Дитер Герхардт снабжал советскую разведку информацией о новых образцах оружия, создаваемого на Западе. А супруга ездила в Европу для встречи со связными. Передавала фотопленки, получала инструкции, расписание радиопередач из центра, средства тайнописи и, конечно, деньги. Такого рода новости стоили дорого, счёт шёл на сотни тысяч долларов за каждую успешную операцию. А чтобы не возникало вопросов по поводу персидских ковров и недешёвой живописи, Дитер ссылался на матушкино наследство и везение на скачках.
Так продолжалось два десятка лет. Связные менялись, но всех их звали одинаково: «Боб». Их объединяло ещё и то, что все они были очень обаятельны и могли внушить искреннюю любовь к себе и своему делу.
Супруги не раз бывали и в Москве, и даже вдвоём. В столице они жили в семикомнатной квартире (там даже была бильярдная) в знаменитом Доме на набережной с видом на Кремль. Эту конспиративную квартиру Главного разведывательного управления обслуживала экономка, она же готовила еду. А помимо учёбы и инструктажей, им устраивали и обширную культурную программу. Побывали в Большом театре на премьере балета Хачатуряна «Спартак». Сидели на первом ряду, и Дитер оказался рядом с самим композитором. Впечатления были такие яркие, что потом, вернувшись на квартиру, открыли шампанское. Были и в театре кукол, ездили в Загорск, Ленинград, Сочи… Кураторы старались, чтобы ценным работникам было что вспомнить. Так и случилось: они и в Африке отмечали советские праздники — 1 мая и 7 ноября (конечно, дома, втихую). Даже своего ребёнка назвали Грегори, в честь московского «куратора», Григория Широбокова, с которым долго работали, стали друзьями и не раз откровенничали. Когда Дитер попробовал так же пооткровенничать с другими сотрудниками этой организации — в частности, высказать своё неодобрение советского вторжения в Афганистан, — то попало за это наставнику, и встречи с ним прекратились.