Если создать прецедент нарушения закона, то еще неизвестно, какие это будет иметь последствия для такого непростого города как Венеция, где много иностранцев, и удалось создать право обычая подчиняться суду и соблюдать закон…
Для России, конечно, ситуация не очень актуальная в этом смысле, но теоретически мы ведь можем представить себе город-государство, где закон превыше всего… Вот давайте представим — и тогда сложность ситуации станет более очевидной…
(Мои комментарии будут идти сразу «по тексту»).
АКТ IV
СЦЕНА 1
ВЕНЕЦИЯ. ЗАЛ СУДА
Входят Дож, сенаторы, Антонио, Бассанио, Грациано, Салерио и другие.
Антонио
Я, ваша светлость, здесь.
Дож
Мне жаль тебя. Противник твой — что камень.
Бесчеловечный это негодяй,
На жалость не способный и лишенный
И драхмы милосердия.
Дож превращается «в пустую лодку». Он закрепляет за Шейлоком роль негодяя, но (обратите дальше внимание) нигде ни разу не дает даже надежды на то, что решение зависит от него, а не от закона. Да, Дожу жаль Антонио, и он плохо относится к Шейлоку, но сделать при этом Дож ничего не может. Он будет стараться найти законный выход, все сделает для Антонио — но технология такова, что от Дожа результат не зависит. А только от самой технологии. От закона. Он не может не исполнить закон, не наказать виновного по закону. Хотя «по жизни» Антонио «хороший», а Шейлок «плохой».
Каждый руководитель должен научиться этому — превращаться в «пустую лодку», жалеть и сопереживать подчиненному, пытаться ему помочь, и при этом наказывать его за поступок, когда технология велит наказывать. Иначе ни одна система наказаний не будет работать как система.
Антонио
Я слышал,
Что вы весьма старались, ваша светлость,
Его смягчить. Но так как он уперся
И оградить от подлости его
Меня законные не могут средства,
Но я смиренье противопоставлю
Его свирепости и претерплю
Спокойно ярость моего тирана.
Антонио благодарен Дожу за сопереживание, но тоже прекрасно знает, что закон есть закон. И Антонио выбирает роль жертвы, которого обижает подлый тиран. В данной ситуации, видимо, это самый выгодный для Антонио вариант ролевого распределения.
Ему повезло, что все изначально плохо относятся к евреям, и даже такой необычный договор интерпретируют однозначно — просто как подлость и свирепость Шейлока.
А про самонадеянность Антонио, когда он согласился на такой договор; а про предысторию, которая вынудила Шейлока на такой договор (не станет же человек, дорожащий деньгами, просто так, из подлости, вместо денег требовать мяса человека…) — ни слова.
А ведь Антонио в данной ситуации не только жертва, но и пожинающий плоды своих решений самонадеянный гордец. Но пока что эту роль ему никто не предлагает.