Но, как говаривала бабушка: «Глаза страшат, а руки делают».
Раз не получается применить науку, изученную дома, попробуем тибетский метод. Измученная и обессиленная, я легко скользнула во внутреннее молчание. Если повезёт, из него, как рыбина из глубин водоёма, выплывет подсказка.
Не знаю, сколько времени я так просидела, незаметно коченея в осенних сумерках, забывшись между мирами. Вывел меня из этого состояния смех. Мой собственный. Он начал сотрясать меня изнутри, похожий сначала на щекотку, потом на озноб, а потом он заливисто прорвался наружу. Я содрогнулась, как бывает при пробуждении, и невольно открыла глаза.
Вокруг я почти ничего не увидела. Перед мысленным взором продолжали плясать и кривляться плоские, будто рисованные, бестелесные рожицы. Грозные духи, которых Степану и другим нашим шаманам удалось перехватить и заключить в амулеты, наваленные кучей и пылившиеся в «шаманской». Были среди них и равные по силе валькириям, и похлеще. Но цена им оказалась – копейка в базарный день! Страх улетучился, как дурной сон: с картонными страшилками не опасно вступать в отношения.
Поток чистой энергии хлынул по открывшимся каналам.
Свет короткого осеннего дня мерк, а внутри, наоборот, светлело всё быстрее, будто солнышко всходило. В сгущавшихся сумерках я поспешила вон из парка.
Интересно, а как восстанавливают силы медиумы «Аненербе»? Между прочим, уверена, что в большинстве случаев эти люди нагло симулировали потребность в длительном восстановлении. Впоследствии я тоже бросила изображать трудовой энтузиазм и стала выкраивать свободное время из положенных на реабилитацию дней.
Потемневшие улицы в одночасье стали неприветливыми и хмурыми. Но душа моя пела. Я справилась!
Однако первый выигранный бой – ещё не победа в войне…
– Как вы быстро восстановились, Хайке! Не ожидал: вчера вы ушли бледнее смерти.
Я польщённо улыбнулась. Было действительно приятно, что и со стороны заметна перемена к лучшему в моём состоянии.
Я попыталась расспросить Ульриха про сеанс, в котором поучаствовала, и вообще про «колдовской» спиритизм, но наставник мой, обычно падкий на любую возможность выступить с лекцией, на сей раз отмалчивался и всячески давал понять, что не в курсе. При этом он и меня не расспрашивал, как и что происходило, хотя я чувствовала, что он не знает и что ему очень любопытно.
– Хорошо, что вы в рабочем состоянии, – наконец сказал он и хмуро добавил с нажимом на местоимение: – Займёмся нашими делами!
Целую неделю я просидела за письменным столом… Первое время я ужасно мучилась, когда приходилось делать рабочие записи, так как не дружила с немецким правописанием. Больше листала словари, чем работала… Я с нетерпением ждала, когда же позовут на новую встречу с предводителем тамплиеров. Вдруг услышала, как Ульриха приглашают на сеанс. А меня? Наставник оглянулся с видимым сожалением и, поколебавшись, вышел. Я выскочила в коридор за ним вслед.