Когда мать, наконец, допела песню, я пошла искать Фриду и нашла ее наверху — сестра лежала на кровати и плакала так устало и жалобно, что я сразу поняла: раньше она наверняка рыдала громко и отчаянно, а сейчас, уже пережив первый взрыв неведомого мне горя, только всхлипывала, вздрагивая всем телом. Я тоже прилегла рядом с ней на кровать и некоторое время изучала рисунок на ее платье: крошечные букетики диких роз. К сожалению, от многочисленных стирок краски поблекли, а очертания цветов стерлись.
— Что случилось, Фрида?
Она с трудом оторвала от сгиба руки совершенно распухшее лицо и села, все еще вздрагивая от рыданий, свесив с постели тощие ноги. Я на коленях подползла к ней и подолом своего платья вытерла ей нос. Фрида всегда терпеть не могла, когда кто-то вытирает нос рукавом или подолом платья, но на сей раз она мне это позволила. Между прочим, именно так делала и мама, вытирая нам носы своим фартуком.
— Тебя что, мама выпорола?
Фрида молча помотала головой.
— Тогда почему ты плачешь?
— Потому.
— Потому — что?
— Мистер Генри.
— И что он сделал?
— Папа его избил.
— За что? За Линию Мажино? Он что, узнал про Линию Мажино?
— Нет.
— Ну а что тогда? Ну же, Фрида! И как это я ничего не знаю?
— Он… приставал ко мне.
— Приставал к тебе? Ты хочешь сказать, как Мыльная Голова?
— Примерно.
— Он что, свои причиндалы тебе показывал?
— Не-е-ет. Он меня трогал.
— Где?
— Здесь и здесь. — Она показала на свои крохотные грудки, которые, точно два упавших за пазуху желудя, проступали под поблекшими розочками на ее платье.
— Правда? И что ты почувствовала?
— Ой, Клодия! — Она, похоже, то ли разозлилась, то ли ей противно было об этом вспоминать, да и я, видимо, задавала какие-то неправильные вопросы. — Это ни на что не похоже.
— Но ведь, наверное, так и должно быть? — Я очень старалась быть умной. — Ну, то есть, должно доставлять удовольствие… — Фрида сокрушенно цыкнула зубом. — И что же, он просто подошел и тебя ущипнул?
Фрида только вздохнула. Некоторое время она молчала, потом все-таки заговорила:
— Ну, сперва он стал говорить, какая я хорошенькая, а потом схватил меня за руку и стал повсюду трогать…
— А где мама с папой были?
— В огороде. Что-то пропалывали, а может, сеяли.
— А что ты ему сказала, когда он начал так делать?
— Ничего. Я просто выбежала из кухни и пошла в огород.
— Мама говорила, чтобы мы никогда одни через железную дорогу не переходили!
— Ну а что бы ты сделала на моем месте? Осталась бы с ним и позволила себя щипать, да?
Я внимательно осмотрела собственную грудь:
— У меня и щипать-то нечего. Там, наверно, никогда ничего и не вырастет!