И мы прошли на кухню. Кухня была просторная и очень красивая. Черная кожа миссис Бридлав матово поблескивала, как тафта, и в ней, казалось, отражается вся эта красота: белая фарфоровая посуда, белые деревянные поверхности полированных столов и шкафчиков, сверкающие медные кастрюли и сковородки. Чудесные ароматы мяса, овощей и свежей выпечки смешивались с противным запахом таблеток от моли.
— Так. Вы стойте где стоите и ничего не трогайте. А я сейчас белье принесу. — Миссис Бридлав исчезла за белой вращающейся дверью, и мы услышали ее неровные, как бы пришлепывающие шаги: она стала спускаться по лестнице в подвал.
Тут вдруг открылась еще одна дверь, и на кухне появилась маленькая девочка, гораздо младше нас. На ней был розовый летний сарафанчик и розовые пушистые домашние тапочки, украшенные торчавшими вверх кроличьими ушами. Ее светлые, как пшеница, волосы были перехвачены широкой лентой. Увидев нас, девочка явно испугалась и, с беспокойством оглядев всю кухню, спросила:
— А где же Полли?
Во мне тут же вскипела знакомая ненависть. Да как она смеет называть миссис Бридлав «Полли»! Ведь даже Пикола всегда уважительно называет свою мать «миссис Бридлав». Уже одного этого, по-моему, было достаточно, чтобы исцарапать этой козявке физиономию.
— Она внизу, — сказала я, и девчушка тут же крикнула: «Полли!»
— Посмотри, — шепнула мне Фрида, — нет, ты только посмотри!
На кухонной стойке рядом с плитой на серебристом противне остывал пышный ягодный пирог. Сквозь румяную корочку все еще кое-где просачивался пурпурный сок. Мы подошли чуть ближе.
— Еще совсем горячий, — сказала Фрида, а Пикола даже слегка дотронулась до противня, словно проверяя, действительно ли это так.
— Полли, иди сюда! — снова закричала девочка.
Возможно, у Пиколы на нервной почве просто дрогнула рука или же она совершила еще какое-то неловкое движение, но противень от прикосновения ее пальцев вдруг поехал по столу, грохнулся на пол, и пирог развалился на куски. Темные сочные ягоды разлетелись во все стороны, а бóльшая часть горячего сока выплеснулась на ноги Пиколе. Наверно, ее здорово ошпарило, потому что она громко вскрикнула и от боли стала прыгать по всей кухне; именно в это мгновение в кухню снова вошла миссис Бридлав с плотно уложенной бельевой корзиной. В один миг она оказалась рядом и так ударила Пиколу по голове тыльной стороной ладони, что та рухнула на пол. Падая, Пикола еще и поскользнулась на сочной начинке бывшего пирога и неловко подвернула ногу, но миссис Бридлав это ничуть не встревожило. Схватив дочь за руку, она одним рывком вернула ее в вертикальное положение, отвесила ей еще одну оплеуху, а потом тонким от гнева голосом принялась ругать и Пиколу, и нас с Фридой заодно.