Здание Австро-венгерского банка стояло в совершенно разгромленном виде. Небольшая охрана разбежалась при приближении русских. Золотого запаса не было никакого. Он и так-то был небольшой, не позволяя рассчитывать на большую добычу. Но так и его вывезли. По коридорам этого здания только бумажки валялись, вяло шевелящиеся ветерком из открытых окон.
Шёнбрунн – основная летняя резиденция Габсбургов в Вене также стоял в запустении. Разве что слуги оставались на своих местах. Им было явно страшно. Но они оставались, хоть и не все. А вот из имущества ничего интересного не оставалось. Никаких документов или ценных вещей. Во всяком случае таких, какие можно было бы прихватить с собой. Разве что шелковые занавески на портянки распускать, хотя это так себе увлечение.
Пустой рейд.
Рим им не был разграблен в силу обстоятельств. А в Вене оказалось попусту нечего грабить. Вот так вот, чтобы с наскока. Так-то да, конечно, вывозить из города было много чего. Но на это требовались месяцы, если не годы вдумчивой работы.
Прокрутив все это в своей голове Максим снова нахмурился. Отхлебнул прекрасный кофе из чашки и выглянул в окно. На площадь перед Шёнбрунном, заполненным бронеавтомобилями, грузовиками и людьми. Его людьми.
— И что дальше? — тихо произнес женский голос по-немецки из-за спины.
Максим медленно обернулся и увидел перед собой молодую женщину в дорогом платье. Тонкое, довольно приятное лицо. Большие чуть миндалевидные глаза. Вьющиеся русые волосы, уложенные в практичную, но непростую прическу. В руке своей хрупкой ладошкой она сжимала Parabellum.
— Добрый день. Кофе? Эклер? — произнес Меншиков, свободно пройдя несколько шагов вперед и усевшись на свой стул. — Слышал, что в Вене больше уважают вафли, но я предпочитаю хорошие эклеры.
— Вы… вы… — начала говорить эта женщина, явно потерявшись от реакции Максима.
— Вы, я полагаю, сидели в этом шкафу с одеждой, — кивнул он конструкцию у нее за спиной. — Дорогое платье в наши дни уже не показывает ничего. Учитывая то, что в вашей руке пистолет, вы могли его отнять у какой-нибудь менее удачливой особы. Но на служанку вы не похожи. Слишком ухожены. И нет следов тяжелого труда на ладонях. Нежная кожа рук выдает вас с головой. Может быть представитесь?
— Эржи, — неуверенно произнесла она.
— Очень приятно. Эржи, в ногах правды нет. Садись к столу. Вы ведь в шкафу столько времени просидели. Так нельзя. Дайте ногам отдых. Да и по глазам вижу – давно не ели. Сколько так сидите-то?
Но она промолчала и не двинулась с места.
— Что с вами, Эржи? Вы плохо себя чувствуете?