— Вы слишком высокого мнения о нем, — процедил изрядно раздраженный Керенский. — Да, он талантливый офицер и полевой командир. Но не более.
— Что же, воля ваша, — развел руками посол с мягкой, вежливой улыбкой. — Если вы уверены, что сможете разрешить эту проблему, то кто я такой, чтобы возражать?
— Мне кажется, я чего-то не знаю, — после долгой паузы произнес Керенский. — Чего-то очень важного. И вы пытаетесь мне на это намекнуть? Ведь так?
— Так, — мягко улыбнувшись, произнес посол и подвинул ему одну из трех папок, принесенные им на переговоры. Красную. — Не стоит верить всему, что здесь написано. Я немало удивился полету фантазии сотрудников нашего Генерального штаба и разведки. Но это очень интересное чтиво.
— Вы собрали о нем целую папку? — удивился Керенский, слегка уязвленный германским интересом к «какому-то там полковнику». — Он не столь важная птица, чтобы так переживать о нем.
— Александр Федорович, — перестав улыбаться произнес посол, — я понимаю ваше недоумение. Но, сами понимаете, у нас были определенные резоны опасаться человека, которые складывает курганы из отрезанных голов своих врагов. В наши дни это несколько… экстравагантно, что ли…
— Так это правда?! — подавшись вперед, спросил Керенский. — Я думал, что германские и австрийские газеты врут и приукрашивают, пытаясь выставить этого полковника чудовищем.
— Фотокарточка в папке. Жутковатое зрелище. В центре кургана была воткнута жердь, на которую насадили голову коменданта лагеря военнопленных под Зальцбургом. Тот использовал военнопленных в качестве живого щита, надеясь на то, что Меншиков не решится атаковать. Он хотел избежать кровопролития. Избежать боя. Избежать лишних смертей. Но «этот полковник» и его солдаты перебили всех людей, что пришли на поле боя. Там творилось что-то жуткое. Отрезанные головы, собранные в курган – это то, что на слуху. Тела некоторых солдат Австро-Венгрии буквально растерзаны, словно их рвали дикие звери. Вы уверены, что человеком, учинившим такое, можно пренебрегать?
Посол ушел готовиться к официальному мероприятию по подписанию перемирия. Требовалось согласовать все нюансы с Берлином и получить подтверждение своих полномочий. А Керенский Александр Федорович развязал завязки папки. Откинул плотную картонную обложку. И погрузился в чтение, от которого очень быстро ошалел. Ведь перед ним находилась дополненная и расширенная версия «папки», что передавалась от имени кайзерин ее родственнице – Татьяне Николаевне. Проработанность в этот раз была выше и появились многие интересные подробности итальянской кампании Меншикова, включая допросные листы командира его штурмовиков. А еще туда были включены аналитические записки о роли нашего героя в снятии Сухомлинова и фатальном крахе команды великого князя Николая Николаевича Младшего. Очень интересные, надо сказать, записки…