— Я попросил бы выбирать выражения! — вскинулся Маслов, выполнявший во Временном правительстве функцию министра.
— Керенский предал революцию! — твердо повторил Ленин, вскинув свою испанскую бороденку. — А вы служите ему. Да, вы одумались. Но поступок ваш достоин осуждения. В таких делах компромиссов быть не может!
— Я могу немедленно выехать к Юго-Западному фронту со своими людьми и начать работать с солдатами, — звонко и решительно произнес Лев Давидович Троцкий. — Мы должны воспользоваться этим шансом!
— А что делать с Меншиковым? — нахмурившись поинтересовался Чернов.
— А что с ним делать? — переспросил Ленин. — Он хочет воевать? Пускай воюет. Авось убьют.
— А если нет? Как показали события сегодняшнего дня – это не так-то и просто.
— А если не убьют, тогда и поговорим, — заметил Троцкий. — После своего воскрешения он явно не в себе и склонен к героическим поступкам. Воскреснет ли он снова – неизвестно. Главное нам сейчас – это выиграть время и взять власть. Крепко взять. Чтобы она не качалась как у этого изменника в руках. И тогда один человек, пусть даже и уважаемый, нам угрожать не сможет.
— К тому же, я уверен, — продолжил за Льва Давидовича высказывание Владимир Ильич, — с ним можно договориться. Керенский боялся за свою власть и жизнь. Он прекрасно знает, что Меншиков в курсе, по чьему приказу были убиты его тесть с тещей и родичи. Поэтому с Керенским Максим Иванович не договорится никогда. Между ними кровь близких людей. Такое не прощают. А с нами? Все возможно. И я бы сказал больше. Было бы недурно его привлечь на нашу сторону. Ибо такой командир одним своим присутствием в наших рядах обеспечить безопасность коммуны.
— Вы слишком оптимистичны, — с едва заметной усмешкой заметил Чернов. — Меншиков по своей крови Романов, пусть и в каком-то там колене. Его супруга – Романова. Другие его ветви уходят в очень влиятельные аристократические роды. Он богат. Очень богат. Наверное, сейчас он самый богатый человек в мире. Он суверен пусть небольшого, но независимого государства. И лично я не вижу ни единого повода ему с нами договариваться. Зачем? Какая ему в том выгода?
— Может и так, — кивнул Владимир Ильич. — Может быть вы и правы. Но мы обязаны попробовать. С ним ведь можно поговорить и попытаться выяснить, что он хочет. Может не все так плохо?
— Помнится мне, — произнес один насмешливый тип, стоящий в уголке и внимательно за всем наблюдая, — в прошлом Меншиков однозначно высказывал свою политическую позицию. Или вы забыли, как он стрелял анархистов?
— Которые стреляли в него, — невозмутимо ответил Троцкий. — Максим Иванович в этом плане очень прост и предсказуем. Он, как правило, не щадит тех, кто тронул его или его близких.