— Ты тоже был мертв, — колко заметила Татьяна.
— Ты предпочла бы видеть меня мертвым в гробу? — вопросительно подняв бровь, спросил Максим. — Поверь, обожженный труп человека – зрелище не из приятных. Впрочем, на вкус и цвет…
— Прекрати! — повысила на него голос Татьяна, в глазах которой вспыхнула ярость. — Ты прекрасно понимаешь, что это не так. Что я рада и счастлива твоему воскрешению. Зачем эта игра?
— Зачем эти вопросы? Мы же договорились. Не нужно все это ворошить. Я не хочу.
— …И мы для защиты ко злу обратились, но сами при этом во зло превратились… — тихо произнесла Татьяна, вспоминая озвученные Максимом слова неведомой ей песни.
— Смерть искупила зло.
— Но оно не прошло для вас бесследно.
— Ничто на Земле не проходит бесследно… — прошептал наш герой и чуть подавшись вперед, положил свою ладонь на пальцы Татьяны. После чего неловко выдавив из себя как можно более ласковую улыбку тихонечко запел песню Градского.
Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд неподкупный знаком…
— пел тихо-тихо. Практически шепотом. И глядя Татьяне прямо в глаза.
Нас тогда без усмешек встречали
Все цветы на дорогах Земли.
Мы друзей за ошибки прощали,
Лишь измены простить не могли…
— ее рука подрагивала, а лицо едва заметно менялось. Сдерживаемая мимики творила удивительные вещи – казалось, что по лицу Татьяны ходят натуральные волны из легких волнений кожи. Но лишь одному шайтану было ясно, что творилось у нее в голове в эти моменты. Эта очередная выходная выходка Максима, видимо, попала в самую цель…
— Извини, — тихо прошептала Татьяна, когда наш герой пропел последний куплен и с грустной улыбкой замолчал.
— И ты меня извини… — произнес он и отвел взгляд, привлеченный чьим-то вздохом. И сокрушенно покачал головой. В столовой кроме слуг, необходимых в текущей ситуации, хватало и иных зрителей. Так что он был уверен, что и песню, и весь этот разговор уже завтра узнают многие. И одному черту известно, что еще. Каждое слово… каждый жест… каждый поступок… ничто не уходит от внимания окружающих. Как там в американской полиции говорится? Все что вы скажете, может быть использоваться против вас?
«Каналья!» — прорычал про себя Максим, внешне сохраняя невозмутимость и спокойствие. Более того, вернулся к трапезе и постарался вернуть разговор в конструктивное русло. Насколько это было вообще возможно.