Крысяков сжался в предчувствии нехорошего.
- Тебе что, всё время повторять надо? - низким тоном сказал я.
- - Мужик, огонька не найдётся? - сказал Крысяков.
Он! Точно он! Сука! Как он то попал сюда? Ага, он обхватил своими руками мои руки с зажжённой спичкой. И мы оба попали сюда. Только я в отключке, а он живой и здоровёхонький. Меня люди спасли, а его эти же люди и повязали.
- Хочешь жить, сука? - зловеще спросил я.
Крысяков согласно мотнул головой.
- С сегодняшнего дня перестань кричать всякую ерунду, - сказал я. - Ты знаешь, какой сейчас год?
Крысяков отрицательно мотнул головой.
- Заруби себе на носу, - сказал я. - Сейчас вторая половина одна тысяча девятьсот восьмого года. Девятьсот восьмого года и тебя с твоим интернационалом и товарищем Лениным скоро постоянно в смирительной рубашке держать будут. Ты этого хочешь?
Крысяков отрицательно мотнул головой.
- С этого дня, с этой минуты ты ничего не помнишь и ничего не знаешь, - сказал я. - Начинаешь учиться всему по новой. Как маленький ребёнок. Я за тобой пригляжу. И учти. Продолжительность твоей жизни будет зависеть от длины твоего языка. Я и сейчас могу тебя пристрелить, скажу, что ты изготовился на меня нападать. Помнишь, как говорил товарищ Сталин? Нет человека и нет проблемы. И запомни ещё раз. Ты меня не знаешь. А ты и так меня не знаешь. Будешь доказывать обратное, тебя начнут лечить обливанием ледяной водой и электрическим ваннами. Это у них сейчас самое модное лечение. Не доводи дело до греха.
Я встал и вышел.
- Ну как? - в один голос спросили главный врач и подполковник Скульдицкий.
- Нормально, - сказал я, - похоже, что его что-то испугало, вот и начал выкрикивать что-то бессвязное. А, может, мухоморной настойки хлебанул. Шаманы её частенько применяют. Напьются и рассказывают, что им привиделось, как они с богами общаются. А, может, мундир на него завораживающе подействовал. Возможно, что слушал и социал-демократов. Но было бы интересно ещё понаблюдать за ним.
В окошечко было видно, Что Крысяков спокойно сидел на кровати и даже не пытался качать свои права, понимая, что никаких прав у него нет и они появятся только тогда, когда он докажет, что к нему возвращается разум и человеческие черты.
Мы вышли из больницы.
- Это очень интересно, как вы успокоили буйнопомешанного, - сказал подполковник. - Вас куда подвезти?
- Спасибо, - сказал я, - зайду к моим спасителям, благо больница, куда я попал, совсем недалеко. Воспользуюсь случаем, чтобы высказать слова благодарности.
Скульдицкий кивнул головой, и я ушёл.
В больнице я похвастался новенькой медалью и поспешил в корпус. Через час строевая подготовка на плацу. Собираюсь представить миру новую песню. Новая песня она здесь, а у нас она была написана в 1942 году поэтом Виктором Гусевым, а музыку написал композитор Соловьёв, сами понимаете, Седой. Я её долго вспоминал, возможно, что-то и переделал. Мы её две недели потихоньку разучивали в казарме. "Взвейтесь соколы орлами" это уже старинная песня, нужно что-то новенькое. Добавим огонька к городской сплетне.