Рэйчел и Эдди стояли у отеля «Белый олень». Рэйчел ненадолго отвлеклась на чёрную машину, которая проехала мимо них по улице. Ей показалось, что она узнала Энн Прис, сидевшую на пассажирском сиденье, но водителя не разглядела.
– Пошли домой, поешь нормально, – сказала Эдди. – Я приготовила суп. Решила, что это тебя подбодрит.
– Настоящая мамочка.
– Могу, – важно ответила Эдди, – если захочу.
Они съели суп на кухне на Риверсайд Террас.
– Ну? – спросила Эдди. – Что ты извлекла из этого? – Рэйчел представила, как она задаёт тот же вопрос своей группе по театроведению после поездки в Королевский театр в Ньюкасле. Они отвечают ей такой же неловкой тишиной, как и Рэйчел сейчас, не желая связываться, предпочитая что-то менее абстрактное.
– Я не знаю.
– Думай! – Эдди, подумала Рэйчел, всегда была и остаётся учительницей. – Я имею в виду, что это нам даёт?
– Ничего, – растерянно сказала Рэйчел. – Совсем ничего.
– Конечно, даёт. Разве не странно, что там не было никого из её прошлого? Ни старых школьных друзей, ни кузенов.
– Была женщина с сумками.
– Насчёт неё не уверена. Если она и правда пришла на похороны, почему никому не представилась?
– Тогда, возможно, Белла не местная. «Газетт» есть только в Киммерстоне и окрестных деревнях.
– Тогда это что-то нам говорит, верно?
– Не много.
– Во время этих бесед она должна была упомянуть, чем занималась до того, как приехала на ферму присматривать за матерью Даги.
– Не уверена. – Если задуматься, все их разговоры были односторонними. Рэйчел рассказывала о своём детстве, о том, каково, когда тебя растит такая современная мать, как Эдди, о своей обиде на то, что не знакома с отцом. Белла слушала, комментировала, но редко припоминала в диалоге что-то из собственного опыта.
– Неужели это не кажется тебе странным? – сказала Эдди. – Я имею в виду, не предполагает ли это, что ей было что скрывать?
– Вовсе нет, – резко возразила Рэйчел. – Не всем хочется обсуждать травмы из детства с женщиной, которая стоит за тобой в очереди в супермаркете.
Эдди проигнорировала оскорбление.