Лихо качнулся вперед, и Ники затаила дыхание, клянясь себе – пусть сделает шаг вперед, пусть войдет в башню, и она перестанет быть с ним ироничной и холодной! В конце концов, сколько можно бояться близости? Не той, что делает из них в постели единое целое, а той, что соединяет сердца и мысли!
Оборотень резко развернулся и пошел прочь, не оглядываясь.
Ники закашлялась, позабыв, что не дышала. Умоляюще приложила к холодному стеклу раскрытую ладонь, и устыдилась себя самой… Зови-не зови, он не вернется, когда есть что-то более важное, что гонит его в дорогу перед рассветом. Приказ короля? Личное дело? Конечно, она все узнает от рю Вилля, но это будет потом.
Когда он скрылся в паутине городских улиц, она подошла к столу, выдвинула ящик и достала штоф гномьего самогона и стопку. А затем крепко выругалась и поставила обратно. Она потеряла Лихая – чувство слишком свежее и острое, чтобы быть неправдой. Но она столько теряла в своей жизни, что никакого алкоголя не хватит, чтобы забыться!
– Брут! – позвала она в пустоту.
– Я здесь, – отозвался секретарь. – Желаете завтракать?
– Желаю работать, – сердито сказала она и принялась одеваться. – Как там ан Денец и рю Воронн?
– Они уже в Весеречье.
– Отлично. Брут…
– Да?
– А пока можно и позавтракать!
Гном ничего не ответил, но его молчаливая усмешка явственно повисла в воздухе. Ники даже показалось, что она ее увидела. Впрочем, спустя мгновение она действительно увидела в воздухе ухмыляющуюся кошачью пасть. И проворчала, застегивая манжеты рубашки:
– Какого Аркаеша ты подглядываешь за мной, бог Хаоса?
– Очень надо, – отозвалась пасть и трансформировалась в божка, нагло усевшегося в середине ее стола.
– Чем обязана? – неприязненно спросила Ники.
– Хотел тебя поблагодарить, – улыбнулся рябой полумесяц, – за спасение моей жрицы. А ведь могла пожертвовать ею и убить Арристо, могла!
– Могла, – согласилась архимагистр. – И тебя могу.
– Не можешь, – захохотал свирепый воин. – Я есть начало всех начал – уничтожить меня, значит, уничтожить весь мир. А вот его-то почему отпустила? Он ведь вернется, рано или поздно, так или иначе, знаешь?
Ники ощутила, как затихает боль в сердце. Нет, не для нее «все эти любови», как говорят в народе. Ее место здесь, на границе Ласурии, видимого мира, добра и зла. Ей это привычнее!
– Зло всегда возвращается, – усмехнулась она. – Я знаю это так же точно, как и то, что тебя называют Кипиш-многомудрый.
– Тогда почемурмяу? – прижмурил зеленые глазищи кот.
Ники задумалась.
– Потому что так было правильно, – наконец, ответила она и прижала ладонь к груди, где ровно билось холодное-холодное сердце, недавно чуть было не разорвавшееся от боли. – Вот здесь это ощущение у людей, понимаешь? Я пока человек.